— Другие же рыцари, наоборот, считали этот проект химерическим и выступали за самороспуск своего союза. Чтобы принять окончательное решение, тамплиеры устроили собрание в окрестностях Труа. Там взяли верх сторонники ликвидации ордена. С тех пор орден храма прекратил свое существование. При этом в Восточном бору было принято решение чрезвычайной важности.
Маргарет рассматривала все эти сведения как нагромождение вранья, хотя многими они признавались за достоверные факты. При этом ее завораживала уверенность, с которой д'Онненкур их излагал.
— Какое решение? — спросил Пьер.
Габриэль слегка улыбнулся:
— Жаль, что вам нужно уходить. Мне хотелось бы обо всем поговорить без спешки и, конечно же, узнать точку зрения такого уважаемого эксперта, как вы, профессор. Однако я понимаю, что комиссар полиции важнее.
Пьера удивила реакция д'Онненкура. Такого он не ожидал. Журналист понял, что замечания Маргарет оскорбляли Габриэля больше, нежели позволяло показать его воспитание.
— Думаю, мой визит к Годунову не помешает нам встретиться в другой раз.
— Разумеется, нет. Документы будут находиться в полном распоряжении профессора Тауэрс. Она может использовать их так, как сочтет нужным.
Маргарет не поверила своим ушам.
— Вы серьезно?
— Абсолютно.
— Означает ли это, что я получаю возможность изучить пергаменты и даже описать их в научной работе?
— Конечно же.
Маргарет бросилась Габриэлю на шею и расцеловала его в обе щеки.
— Что вы! Дело того не стоит.
— Еще как стоит! Да о такой находке мечтает любой историк! Это ценнейшие документы.
Пьер вспомнил о машинописных листочках и газетных заметках, составлявших основу папки «Le Serpent Rouge», и почувствовал укол ревности. Документы, которые ему сейчас довелось увидеть, могли ввести в искушение кого угодно.
— Не стоит упоминать, что Пьер тоже получает доступ к пергаментам. Было бы несправедливо обойти его стороной.
— Я могу воспользоваться этим материалом для репортажа?
— Естественно. Правда, с некоторыми ограничениями.
Журналист нахмурился.
— Но это несправедливо! Я не слышал, чтобы вы в чем-то ограничивали Марго.
— Дорогой Пьер! Надеюсь, вы со мной согласитесь, что между академическими и журналистскими кругами существуют значительные различия.
— О чем конкретно идет речь?
— Вы должны учесть, что ваш репортаж не может носить сенсационного характера, до которого ваша братия так падка. Поймите, нам нужно установить определенные нормы. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Ведь ваша работа состоит в том, чтобы продавать информацию. — (Бланшар и в самом деле отлично понимал Габриэля.) — Если вы готовы прийти к соглашению, то обещаю не требовать от вас слишком многого.
Пьер кивнул в знак согласия.
— Как мне с вами связаться?
— Звоните на мобильный. Номер должен был сохраниться в памяти вашего телефона.
30
— Полагаю, вы не станете возражать против присутствия мадемуазель Тауэрс? В конце концов, она в курсе всех событий.
— Не только не стану возражать! Я даже очень рад, что вы пришли — быть может, расскажете что- нибудь интересное. Вы ведь знаете старое присловье насчет того, что четыре глаза лучше двух.
— Как себя чувствует Дюкен?
Для Пьера это был самый естественный вопрос, но он удивился, что даже такой грубиян, как Годунов, способен быть благодарным за сочувствие.
— Нам остается лишь надеяться. Он по-прежнему находится в тяжелом состоянии, хотя теперь ему все-таки чуть лучше.
— Я очень рад.
— Но полностью здоровым он уже не будет. Из докторов слова клещами не вытащишь. Они боятся ляпнуть лишнее. Им есть чем гордиться. Ведь Дюкен был доставлен в больницу в состоянии клинической смерти. Некоторые журналисты даже успели сообщить о гибели полицейского инспектора.
— Как идет расследование аварии?
— Она была спровоцирована. Мы разрабатываем несколько направлений. Уж поверьте, дело продвигается.
— Подтверждается версия «Красной змеи»?
— Похоже на то.
Пьер понял, что дальше на эту тему комиссар распространяться не намерен, и решил замолчать, уступить ему инициативу.
— Как вы заметили, я дал вам время прийти в себя после путешествия в Лиму.
— Я должен сказать спасибо?
— Бланшар, стоит вам заговорить, как вы тотчас начинаете тянуть меня за яйца! — Годунов взглянул на Маргарет и прибавил к этой фразе свои извинения.
— Вы же не станете требовать, чтобы я был доволен и счастлив после того, как нас беспричинно задержали, сковали наручниками и отправили в полицейский комиссариат, словно отъявленных преступников.
— Скажем так, это была расплата за ваше бессовестное поведение.
— Ко мне это тоже относится? — вскинулась Маргарет. Ей показалось оскорбительным слышать подобные вещи от человека, отвечающего за общественную безопасность.
— Поверьте, вас мне искренне жаль, и я приношу свои извинения, однако Бланшару было указано не покидать Париж, предварительно не предупредив меня.
— Так, значит, я нахожусь под подозрением?
— Не совсем так, но вам надлежит знать, что вы важнейшая фигура в расследовании, которое движется полным ходом. Не забывайте, вы последний, кто видел Мадлен Тибо живой.
Пьеру показалось, что Годунов расставлял ему ловушку. Если он промолчит, тем самым признавая правоту комиссара, то его могут посчитать убийцей.
— За исключением тех или того, кто ее убил, — заметил он.
— Бланшар, только не начинайте сначала!
— Я только хотел уточнить для ясности, что не я был последним. Если бы я своим молчанием подтвердил ваше утверждение, то, боюсь, вы сделали бы неправильные выводы.
Годунов решил сменить тему:
— В прошлый раз вы заявили, что поехали в Арк, потому что там собираются члены «Братства змеи».
— А вы ответили, что это брехня.
Комиссар пропустил эту колкость мимо ушей и заявил:
— Я кое-что разузнал.
Маргарет и Пьер переглянулись.
— Что же?
