– Я даже не имею в виду «SOS!». Я говорю о карьере, которую я хочу иметь. Я хочу играть на сцене.
Анна не хотела говорить о Шоне из тех же соображений, по которым она не хотела говорить о своих сексуальных фантазиях. Некоторые темы лучше не затрагивать.
– Ты хочешь быть актрисой?
– Да, черт побери.
– Но это же смешно.
Как правило, мужчины бывали ошеломлены амбициями Анны.
Они были в состоянии забыть про ее скучную банальную работу и представить себе, что однажды она станет звездой театра и кино. Все мужчины Анны: Альфонсо, Дэнни, Брайан и даже ОН – понимали, что пока Анна ждет своего звездного часа, она должна каждый день ходить на работу. Потому что у всех у них тоже были свои амбиции. ОН хотел быть писателем. Альфонсо мечтал стать личным телохранителем.
– И почему же это смешно?
Том не ответил. Казалось, он подбирает правильные слова, чтобы обескуражить ее, поэтому она сидела молча и ждала, уставившись на нераспечатанный пакет чипсов.
В «Лебеде» всегда было одно и то же. Вечер начинался с пинты крепкого пива; пока все еще по-женски изящно сидели на табуретах у стойки. Но вскоре осанки портились, раскрывались пакеты с чипсами, половина которых просыпалась в лужицы расплескавшегося пива на стойке или на пол, под пьяные ноги. Мысли Анны отвлеклись в сторону.
«Моя жизнь не должна быть такой, – думала она, глядя на Тома. – Вероятно, у меня даже оргазмы какие-то не такие».
– Вот, держи. – Шон вернулся с новым стаканом сока для Анны. Официантка принесла их заказ – две тарелки салата из зелени, изящно украшенной соусом.
– Гренки? – спросила официантка, раскладывая столовые приборы, завернутые в чистые салфетки.
– Мне не надо.
– Не надо, – подтвердил Шон.
Официантка унесла с собой серебряную мисочку с гренками, и Шон принялся за еду. Попробовав салат, он вытер салфеткой губы.
– Так ты терпишь Пэмми потому, что у тебя есть амбиции, связанные с радио?
– Боже, нет. Я хочу быть актрисой, – сказала Анна и выжидательно замолчала.
– Правда? – вдруг заинтересовался он. – Ты уже где-то играла?
– А ты случайно не видел «Видение о Петре-пахаре» с моим участием? – спросила она с улыбкой. – Только этот театрик далеко не в Уэст-Энде. «Актон», короче говоря.
– Нет, не видел. Значит, этим ты и хочешь заниматься? Играть в театре?
– Нуда.
– Тогда почему ты не играешь?
– Ну, потому что… А ты знаешь, как это трудно? – Он, по крайней мере, воспринимал ее серьезно.
– Насколько трудно? Теперь тебе не придется платить за квартиру Так что дерзай. – Он произнес это таким тоном, как будто советовал Анне найти себе новое, что-нибудь вроде аква-аэробики. – Скажи Пэмми, куда она может засунуть свои претензии.
– О, нет, – рассмеялась она, – я не могу.
– Анна, жизнь коротка. Мы говорим о работе, только и всего. Не будь такой театральной. – Он улыбнулся своей невольной шутке. – Или, по крайней мере, получай за свою работу деньги.
– Видел бы ты рецензию про меня… – Анна собиралась повторить слова Ренаты Сорента, но передумала. Шон мог подумать, что в рецензии, коль скоро она вышла из печати, могла быть доля правды. – Не забывай, что у автора этой рецензии на меня зуб, – добавила она.
– Да? Ну, ты же знаешь наверняка, какая месть самая лучшая, а?
– Да, я это уже пробовала.
–
– Ноты же говорил… – Ведь раньше он имел в виду совсем другое.
– Добивайся всего, на что только способна. Это все, что я говорил. Выкладывайся на полную катушку.
– Я просто не представляю тебя актрисой, – наконец сказал Том. Он улыбнулся и добавил: – Ты же терпеть не можешь, когда на тебя смотрят.
– Ну, это лишь говорит о том, насколько плохо ты меня знаешь.
– Анна, перестань. Какая из тебя актриса! – рассмеялся он, стараясь обратить все в шутку. – Ты и так уже вся измучалась, просто пытаясь быть самой собой.
– Ну, спасибо тебе за поддержку.
– Хорошо, если уж говорить серьезно…
– Аллилуйя!
– Анна, я признаю, что я не видел тебя на сцене. Поэтому я не могу…
– Вот именно.
– Я знаю только одно – у тебя есть хорошая работа, и кажется, тебе начинают давать какие-то ответственные поручения.
– Вступительное слово для одного выпуска передачи.
– Если говорить начистоту, то я не представляю тебя в роли женщины, помешанной на карьере, которая прет напролом, распихивая всех локтями. Ты не слишком пробивная. И это одно из тех качеств, которые мне в тебе нравятся.
– Сенсация, сенсация, – сказала она.
– Я на самом деле так думаю.
– Мы знаем друг друга всего один месяц, – сказала она.
– Я знаю, – сказал он, отхлебнув пива. – Или вернее… Хорошо, не важно.
– Том, ты даже меня
– О, да, конечно! Куда такому обыкновенному смертному, как я, соперничать с самим Шоном!
– В тебе нет энергии Шона. Вот и все. В тебе нет… непосредственности.
– Я бы мог быть непосредственным, – грустно сказал он, – если бы ты дала мне время подготовиться.
– Я не думаю, что из этого что-нибудь получилось бы, – сказала она серьезно. – Я имею в виду нас, наши взаимоотношения. Тебе даже не нравится это слово, так что нет никакой надежды, что ты будешь обсуждать наше совместное будущее. По правде говоря, я не понимаю, почему ты не можешь говорить вслух о своих чувствах. Шон может говорить, а его вряд ли можно назвать недостаточно мужественным. – Анна тщательно выбирала слова, не желая бессмысленного спора. – Том, сейчас не викторианский век. Сейчас мужчины и женщины разговаривают друг с другом. Они строят партнерские отношения и черпают из них силу. Потому что отношения, которые действительно имеют ценность – настоящую, интимную ценность, – требуют большой отдачи. Напряженной, тяжелой работы.
– Иными словами, ты хочешь преодолеть прошлое? – спросил Том, крепко сжимая кружку с пивом.
– Верно.
Он что, смеется над ней?
– Хорошо. Отлично, – сказал он со злостью и покраснел. – Хорошо, отлично. Я буду серьезным. Если серьезно, то я тебя любил.
– Ты…
– Да. Я не хотел тебе этого говорить. Это прозвучало бы очень странно, учитывая, что мы с тобой знакомы всего один месяц. Но, может быть, так оно и должно было случиться. Честно говоря, я не знаю, как это должно было случиться, потому что до этого я еще никогда не влюблялся. Но вот так все произошло. – Его лицо окаменело. – Но сейчас… – продолжил он после паузы. – Знаешь, ты просто эгоистичная сука. Боже, мне потребовалось так много времени, чтобы наконец понять это. Анна, ты не достойна каких-то там чувств. На самом деле ты достойна только того, чтобы тебя трахали.
Он был действительно очень зол. «Бесполезная злость», – подумала Анна, пока он допивал свое пиво.
