— Какие слухи до него дошли, как ты думаешь? — спросила я, когда Арт благополучно отбыл.
— Пытаюсь догадаться. Может, полиция решила, что тело Табиты все время было у меня и я поместил его на кладбище с целью доказать: ты гениальный экстрасенс.
Я уставилась на его, открыв рот, потом засмеялась. Это было слишком нелепо.
— Да, правильно. — Толливер положил карандаш и сосредоточил внимание на мне. — Понятия не имею, где я мог бы хранить тело бедняжки восемнадцать месяцев, да и вообще.
— В багажнике, — с серьезным видом сказала я.
Спустя секунду Толливер улыбнулся. То была настоящая улыбка, которой он нечасто меня балует, и я ею наслаждалась. Толливера не ударяло молнией, его мама не пыталась продать его одному из своих приятелей-наркоманов для секса — что правда, то правда. Но у брата есть собственные шрамы, и он не больше любит говорить о них, чем я о своих.
— Табита где-то находилась восемнадцать месяцев, — заметил Толливер. — То есть ее тело было либо в могиле, либо в каком-то другом укромном месте.
— Было ли здесь тело все это время? — спросила я, просто размышляя вслух. — Я так не думаю. Землю потревожили. Остальная земля на кладбище гладкая, но эта могила неровная, и на ней растет трава.
— Что ж, мы знаем, что в течение последних восемнадцати месяцев тело было где-то захоронено, — резонно заметил Толливер.
— Нет, она могла быть жива часть этого времени. Или она могла быть мертва и находиться в морозильной камере, или в холодильнике, или в морге. Или могла быть похоронена в другом месте, как ты сказал.
Я подумала о возможностях, которые только что упомянула.
— Но я в этом сомневаюсь. Я все еще верю, что она погибла, как только ее похитили или почти сразу после этого. Но она не лежала все это время на кладбище Святой Маргариты. Я просто не понимаю, почему ее туда положили и как так получилось, что именно я ее нашла. Это очень странно.
— Вообще-то это… почти невероятно, — произнес Толливер задумчиво и тихо.
Глава пятая
Утро началось неудачно.
Я включила канал Си-эн-эн, пока пила утренний кофе. Вступительный кадр показывал газету, открытую на странице со старой фотографией Табиты, недавними снимками Моргенштернов и моей фотографией, сделанной два года назад, когда я находилась на месте преступления. Телерепортаж был таким же пусканием пыли в глаза, как и статья в газете. Агенты ФБР, конечно, присутствовали с самого начала при расследовании похищения Табиты. А теперь они предоставили свою экспертизу к услугам полиции Мемфиса, включая ресурсы своей лаборатории.
— Мы не сомневаемся в способностях полиции Мемфиса вести это расследование, — сказал агент, который, судя по виду, ел на завтрак гвозди. — Вместо агента, который первоначально участвовал в расследовании похищения Табиты, мы направим другого, и он позаботится, чтобы в распоряжении местной полиции были все средства, которые мы только можем предоставить. Мы хотим одного: чтобы свершилось правосудие для этой маленькой девочки и ее семьи.
Я подумала: позволят ли нам покинуть город, чтобы вернуться в нашу квартиру в Сент-Луисе. Но лучше, если бы мы могли ускользнуть в неизвестном направлении, чтобы нас было труднее разыскать. Мы не часто жили в той квартире, это верно, но таков был наш официальный адрес, и средства массовой информации наверняка станут искать нас там.
Я не помнила, какая у нас следующая работа по списку и есть ли она вообще. Этой стороной нашей деятельности занимался Толливер. Я уже чувствовала беспокойство и скуку, дочитав книгу, которую захватила из машины.
Обычно в таких случаях я отправляюсь на пробежку.
Сегодня не было никакого смысла заниматься бегом. Хотя после вчерашнего открытия меня все еще немного потряхивало, я определенно была в настроении пробежать пару миль или даже больше. Но если я побегу, меня начнут преследовать, и это будет невесело.
Толливер постучал в дверь спальни, и я крикнула, чтобы он вошел. Он вытирал полотенцем влажные волосы.
— Я занимался на беговой дорожке в местном фитнес-клубе, — сказал брат в ответ на мой невысказанный вопрос. — Все же лучше, чем ничего.
Я ненавижу беговые дорожки. Они заставляют меня чувствовать себя глупо. Ведь на самом деле я никуда не бегу. Но этим утром я была готова на все: мне крайне нужно было размяться.
Пока Толливер наливал себе кофе, я уже в кроссовках, шортах и футболке заходила в лифт.
В зале было несколько беговых дорожек. На одной занимался мужчина лет сорока, с темными волосами, едва начавшими седеть на висках. Он бежал с неподвижным отрешенным лицом. Мужчина встретил меня отсутствующим кивком, на который я едва ответила.
Я изучила контрольную панель и инструкции, так как могла себе представить только одну еще более глупую ситуацию, чем бег по дорожке, — если я слечу с ее дальнего края. Уверившись в понимании того, что прочитала, я начала с медленного темпа, привыкая к ощущению резины под ногами. Я ни о чем не думала, просто чувствовала, как мои кроссовки стучат по дорожке, а потом нажала на кнопку, чтобы увеличить скорость. Вскоре я развила хороший темп и, хотя находилась в помещении, никуда не падала, и чертов пейзаж ни разу не изменился, поэтому я была довольна. Я начала потеть, и постепенно пришла желанная усталость, свидетельствующая о достижении собственных пределов. Я слегка сбавила темп, потом еще раз и наконец примерно пять минут двигалась шагом.
Я смутно сознавала, что Мистер Серебряные Виски все еще в комнате, переходит от одного силового тренажера к другому, с полотенцем мотеля на шее.
Сойдя с беговой дорожки, я тут же направилась столу, на котором лежала стопка таких полотенец. Когда я вытирала мокрое лицо, мужчина спросил:
— Хорошо побегать утром, верно? Помогает начать день с хорошей ноты.
Я опустила полотенце, чтобы рассмотреть того, кто задал вопрос.
— ФБР? — спросила я.
Он невольно вздрогнул от удивления.
— Вы и вправду экстрасенс, — с довольным видом сказал он после паузы.
— Нет, — ответила я. — Или экстрасенс с очень ограниченными способностями. Вы находились здесь и тогда, когда Толливер занимался бегом?
У агента ФБР были темно-голубые глаза, которые очень внимательно рассматривали меня. Это раздражало. У него для этого имелась масса времени, пока я бегала. И он рассматривал меня не для того, чтобы решить, привлекательна ли я в сексуальном смысле, занимаюсь ли бегом, чтобы заглушить желание любви. Дело было в чем-то другом.
— Я подумал, что с вами легче будет иметь дело, сказал он. — И из вас двоих вы более интересная.
— Вы ошибаетесь.
Агент посмотрел на мою правую ногу. Верхнюю часть ноги испещряли тонкие красные линии, похожие на паутину.
Мои шорты из лайкры доходили до середины бедра, и при внимательном взгляде на правую ногу паутина была ясно видна. Эта нога время от времени меня подводила. Еще одна причина, по которой мне требовались пробежки, — чтобы поддерживать силу в ноге.
— Что с вами случилось? — спросил он. — Я еще никогда не видел таких отметок.
Агент сохранял бесстрастность.
— В меня попала молния, — ответила я.
Он сделал нетерпеливое движение, как будто уже читал об этом и только что вспомнил. А может,
