— Бис молод. — Ал повернулся, держа в руке шесть ломтей. — Он так и будет проникать через любой круг, пока не привяжет себя к какой-нибудь ауре. Кажется, он тебе симпатизирует, но все равно будь повнимательней, а то он ускользнет от тебя к Пирсу. А тогда тебе придется красть из базилики другого младенца и ждать лет пятьдесят, пока тебя научат прыгать по линиям.
— Стоп-стоп-стоп! Что значит — «привяжет»? Это вообще о чем? — встревожилась я. Горгульи и колдуны — как пикси и эльфы? — Бис — не моя горгулья, — возразила я, и Ал засмеялся почти про себя, насаживая ломти на соединенные вилки.
— Я тоже не был без ума от Требл, — ответил Ал. — И сейчас не так чтобы. Но если горгулья к тебе привязывается, тебя уже особо никто не спрашивает. Это, понимаешь, в них заложено. По проекту встроено.
Они созданы. Демоны создали горгулий, создали их способность слышать линии и необходимость привязываться, чтобы они не сбежали и не научили своему искусству бедных колдунов и эльфов. Не удивительно, что свободные горгульи висят на церквях. Ох, нехорошо это. Мы с Бисом еще поговорим.
— И на этом все, — заявил Ал, голосом ставя точку. Он поставил шесть кусков хлеба на длинных вилках над огнем. — Я верю, что ты не помогала Пирсу, Рэйчел Мариана Морган. Расскажи мне свои планы: как ты собираешься добиться, чтобы ковен от тебя отстал, а Николас Спарагмос оказался у меня на кухне?
Разговор о горгульях был явочным порядком окончен, но я хотя бы теперь знала, что он мне верит. Вздох облегчения прозвучал громко, но напряжение тут же вернулось.
— Я не вписывала Ника в нашу сделку… — начала я, но осеклась, когда он повернулся с вот таким вот ножом в руке.
— Рэйчел, мы это уже проговорили. Я так зарабатываю себе на жизнь. — С ножа падали крошки белого сыра. — И найди способ как-то примирить с этим свои заоблачные нереалистичные идеалы.
— Но это ж на меня повесят! — воскликнула я с досадой.
Я знала, что Вивьен мне предложит выручить Брук — или попытается это сделать и попадется сама. И это тоже повесят на меня.
— Так оставайся со мной. — Он нарезал еще сыру, стоя широкой спиной ко мне. Без особого усилия я могла себе представить блестящие крылья. — Я тронут, что ты явилась меня спасать. И без ничего, только с противоболевым амулетом. То ли ты воистину себя переоцениваешь, то ли воистину глупа.
— Я тебя не спасала, — быстро возразила я.
Вспыхнул огонь. Ал вытер пальцы о белое полотенце — небрежный и совершенно не в его стиле жест. Сыра хватило бы на двоих, и я поглядывала на него голодными глазами.
— С моей точки зрения, ты именно это и делала, — сказал он. — Века и века прошли с тех пор, как я с кем-нибудь вот так работал. Совсем забыл. А это потрясающе добавляет интереса — не знать, что может случиться дальше.
Я выпустила задержанное дыхание, нахмурилась.
— Ну, ладно. Может быть, и спасала, — признала я, — но только потому, что мне нужно, чтобы ты нашел Ника, и срочно. Можешь дать мне локаторное проклятие?
Черт, рискованно. Обратиться к Алу за помощью — просто, как желание. И так же потом жутким геморроем расплатишься.
Ал проверил тост на ощупь, двумя пальцами.
— Спешим, спешим, спешим… а тебе уже совсем не надо торопиться. Поделись со мной своими мыслями, пока есть будем. На чашечку кофе всегда найдется время.
Я скривилась, глядя на свою чашку, а он положил вилку обратно в огонь — степень поджаристости его явно не устраивала. Я ничего не сказала, и наконец он поднялся, встал так, чтобы греться от пламени.
— Очень трудной стала жизнь, как я отпустил Пирса за тобой присматривать. Приходится самому готовить. Надеюсь, ты не возражаешь против сырных сандвичей? Ничего другого я не умею.
«На поджаренном с одной стороны тосте», — подумала я, глядя на бутерброд, а в животе снова заурчало, и я села, боясь, что это слышно. Поставив локти на колени, я охватила голову руками, проигрывая в голове свой план и решая, что Алу рассказывать, а что нет. Идея была Трента, спасибо ему за чары Пандоры.
— Мне нужно, чтобы меня обвинили в каком-нибудь преступлении.
Ал засмеялся, сунул руки в карманы и покачался на каблуках.
— Я много могу предложить. Начнем с недопустимой глупости: прыжки по линиям без обучения.
Я подняла голову, сделав мрачное лицо:
— Но я же справилась? А теперь давай серьезно. Пресса следит за каждым моим шагом, так что я могу использовать это к своей выгоде. Мне нужно, чтобы меня поймали на преступлении зрелищном, но при этом относительно безвредном. Нечто такое, что публике полюбится, будет даже считаться благородным. Ник в этом смысле — прекрасный выбор.
— Благородным, — повторил Ал, вынимая из огня две вилки. — Этакое Робингудство наших дней.
Ага!
— Если за мной будут гоняться папарацци, ковен меня не сможет запихнуть в Алькатрас.
Ал положил ломтик сыра между двумя тостами и выложил на черную тарелку, которой секунду назад не было.
— Н-ну… — протянул он, быстро делая три сандвича и раскладывая их по двум тарелкам, — если тебя отдадут под суд, выяснится, кто ты, а также откуда вообще пошли колдуны. То есть тебя либо не тронут и будут только бога молить, чтобы ты им дорогу не переходила, или же попытаются тебя убить без шума, чтобы пресса не знала. Дважды за одно преступление судить ведь нельзя?
Я кивнула, не спуская глаз с двух бутербродов на второй тарелке:
— Рискнуть стоит. Либо меня отпустят, когда я пообещаю себя хорошо вести…
— Либо тебя убьют.
Пахнуло расплавленным сыром, и Ал подвинул тарелку с одним бутербродом ко мне, рядом с чашкой мерзкого кофе. Я уставилась на нее. Ал мне приготовил ужин?
— Вот почему должно быть зрелищное преступление, — сказала я. — И чтобы Трента в это дело втянуть, он это начал. Вот пусть он их и отзывает. Моей смерти он не хочет — хочет, чтобы я на него работала.
Я вспомнила бумагу, которую он предлагал мне подписать, и подумала, согласилась бы я сейчас это сделать или нет.
Ал сел у дальнего конца длинного стола, притянул к себе тарелку поближе и взял первый сандвич салфеткой, вынырнувшей из ниоткуда.
— Никогда не одобрял твоего либерализма в обращении с этим фамилиаром. Видишь, что он натворил? И всего за полгода? Притащи его ко мне, и я его за половину этого срока приведу в чувство. Будет как миленький в упряжке ходить.
Ал взмахнул в воздухе рукой с сандвичем, поднес ко рту и откусил кусок.
— Трент мне не фамилиар. — Я наклонилась над тарелкой, взяла сандвич прямо рукой, успев подумать, почему это Ал не хочет к своему прикасаться. — Понимаешь, мне вообще фамилиар не нужен. Весь шум оттого, что он думал, будто я могу начать его использовать.
Опираясь локтем на колено, Ал подался вперед, жуя бутерброд:
— Я так и понял.
Я секунду посмотрела на него, потом на сандвич. Пахло от пего изумительно.
— Спасибо, — сказала я и откусила кусок. И вкус был изумительный, видит бог.
Кажется, Алу было приятно, что я тут же откусила следующий.
— А зачем тебе Ник? — спросил он. — Не то чтобы я согласился помочь… вот так сразу.
Я поискала салфетку, остановилась в нерешительности, когда она материализовалась из тумана у меня под пальцами.
— Я его знаю, — ответила я, промокая губы. Жуть до чего странно. Ужинать с Алом? Это как в Сахаре чай пить. — Он вор, и чертовски хороший вор. М-м, как вкусно!
Маслом каши не испортишь.
