года гитлеровцы почти полностью скопировали нашу далеко не самую удачную деревянную мину ЯМ-5. Вскоре на фронте появился ее немецкий вариант — «Хольцмине-42». Большего фиаско немецкой конструкторской мысли в области минно-взрывного вооружения не придумаешь.
Аналогичное положение было и с противопехотными минами. На вооружении Красной Армии с начала войны в основном состояли мины нажимного действия ПМД-6 (противопехотная мина, деревянная, шестой образец), внешне похожие на деревянные детские пеналы. Они снаряжались взрывателем МУВ и 200- граммовой тротиловой шашкой. Несколько позже появились мины ПМД-7, меньшего размера, с 75- граммовой тротиловой шашкой. В августе — сентябре 1941 года советские конструкторы П. Г. Радевич и Н. И. Иванов создают исключительно простую и эффективную осколочную мину натяжного действия ПОМЗ-2 (противопехотная осколочная мина заграждения, второй образец). Эта мина состояла из литого чугунного корпуса, взрывателя МУВ, 75-граммовой шашки, деревянного кола, на который насаживался корпус, и одного-двух колышков с проволочными оттяжками.
Очень эффективными оказались мощные противопехотные осколочно-заградительные мины ОЗМ-152, управляемые по проводам. Они представляли собой корпус артиллерийского снаряда калибром 152 миллиметра, к днищу которого приваривалась вышибная камера с пороховым зарядом и электровоспламенителем.
Такую мину устанавливали в грунт и взрывали по проводам в случае необходимости. Вышибной заряд подбрасывал снаряд в воздух, где он разрывался над землей, образуя большое количество осколков. Уже в ходе войны были созданы так называемые универсальные вышибные камеры (УВК), которые позволяли использовать прямо на месте любые артиллерийские снаряды и минометные мины, как советские, так и трофейные.
На вооружении немецко-фашистской армии в начале войны состояла противопехотная осколочная мина SMi-35, или «Шпрингмине» (прыгающая). При срабатывании она выбрасывала стальной цилиндр, начиненный 340 шариками, который взрывался на высоте около метра над поверхностью земли. По боевой эффективности это была отличная мина. Однако и она отличалась очень большой сложностью и трудоемкостью в производстве. Для массового производства в условиях военного времени мина была явно не пригодна. В 1942 году гитлеровцы были вынуждены заменить свой сложнейший взрыватель для противопехотных мин ZZ-35 на ZZ-42, являющийся копией советского МУВа. По типу мины ПОМЗ-2 в Германии была разработана так называемая «Штокмине». Фашистские изобретатели потирали руки: «Превзошли даже русских по простоте конструкции!» Корпус этой мины был из бетона с мелкими металлическими включениями. Но напрасно радовались! Наши конструкторы добивались простоты мины без существенного уменьшения ее боевых качеств. Гитлеровцы же в своем стремлении к упрощению явно перестарались. Известно, что поражающее действие осколков пропорционально массе и квадрату их скорости. Удельный вес корпуса «Штокмине» в среднем был раза в три меньше, чем у советской. Поэтому фашистская мина отличалась крайне малой эффективностью.
Так подробно на состоянии минно-взрывной техники в Красной Армии и немецко-фашистской армии я остановился потому, что для нашей бригады основной задачей была борьба с минами и их установка.
Опыт боевых действий показал, что, хотя довоенные образцы гитлеровских мин по своим боевым качествам несколько превосходили наши, общее направление в разработке минно-взрывных средств было более правильным у советских конструкторов. Однако для подвижных отрядов заграждений на всех этапах металлические мины были предпочтительнее, поэтому захват в качестве трофеев нескольких тысяч металлических мин был большой удачей для бригады.
Посмотреть на захваченные мины захотелось самому. Главное — поточнее определить их количество. Комбаты в бригаде подобрались хитрые и хваткие. Трудно ведь удержаться от соблазна иметь в запасе тысчонку-другую металлических мин. А для этого стоит лишь на такое количество уменьшить число захваченных трофеев. В этом случае рождалось «диалектическое противоречие» между интересами отдельных батальонов и всей бригады.
— Как, справятся без вас с завалом? — спрашиваю Козлова.
— Так точно, товарищ подполковник.
— Тогда поехали в Беловежу!
На железнодорожной станции разгрузка мин уже заканчивалась. На разгрузочной эстакаде около сожженного пакгауза высились штабеля мин, по-хозяйски прикрытые брезентом. Около них прохаживался часовой с автоматом. Служба в батальоне Козлова была налажена хорошо. TMi-35 были в специальных удобных для переноски каркасах на две мины, a TMi-42 — в прочных ящиках по пять штук. Посчитал. Количество сходилось.
— Борис Васильевич, десять тысяч мин возьмете себе, пять передадите в пятый батальон. Пусть оттуда подошлют машины. Остальные передадите в НЗ бригады. Как это лучше сделать, пусть решит Ассонов. Свяжитесь с ним.
— Есть, будет сделано!
Впрочем, я в этом не сомневался. Майор Козлов был одним из самых дисциплинированных офицеров нашей бригады, в которой четкость и исполнительность стали своеобразным культом.
Вскоре недалеко от железнодорожной станции Беловежа расположился и временный командный пункт бригады. Дня через три его перевели в Гайновку. Не успели мы расположиться на новом месте, как стали поступать тревожные сведения. Противник начал усиленно контратаковать части 65-й армии, вырвавшейся далеко на запад и значительно опередившей соседей слева и справа. Гитлеровцы атаковали с северо- запада, из района города Бельск. Навстречу им рвались фашистские части, окруженные под Брестом. Завязались ожесточенные бои. В них активное участие принимали 2-й и 5-й батальоны. Однако обстановка была не совсем ясной. Поэтому комбриг предложил:
— Давай поезжай снова к Козлову, посмотри, как дела у него.
Штаб 2-го батальона находился в небольшом селе, недалеко от железнодорожной станции Черемха. На месте майора Козлова не оказалось.
— Комбат в ротах — организует действия ПОЗов, — доложил встретивший меня заместитель командира батальона по политической части майор Скуратов.
— Доложите обстановку на вашем участке.
Из-за голенища замполит извлекает карту. Разворачивает. Но в это время подъехал командир батальона майор Козлов. Он доложил, что танки противника рвутся к станции Черемха. Подвижными отрядами заграждений на подступах к станции установлено более двадцати минных полей. Несколько танков уже подорвалось. Однако положение остается сложным.
Утром 23 июля частям танковой дивизии СС «Викинг», наступавшим из района Бреста, удалось соединиться с 4-й фашистской танковой дивизией, наносившей удар из района Бельска. Несколько дивизий 65-й армии оказались в трудном положении. Вместе с частями 105-го стрелкового корпуса в окружение попал и наш 5-й батальон. Временно штаб 65-й армии расположился в Гайновке недалеко от командного пункта нашей бригады. Вскоре к Батову для организации ответного удара и ликвидации прорыва прибыл заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и командующий 1-м Белорусским фронтом генерал армии К. К. Рокоссовский. Срочно были подтянуты резервы.
Уже к исходу 24 июля гитлеровцы были разгромлены и положение восстановлено. Части 105-го стрелкового корпуса и саперы 5-го батальона вышли из окружения. К сожалению, выскользнула и часть гитлеровских войск, окруженных западнее Бреста. Через несколько дней в результате обходного маневра и атаки с фронта Брест был освобожден.
В боях под Брестом участвовали почти все батальоны бригады. С северо-востока действовала оперативная группа под командованием подполковника К. В. Ассонова в составе 2-го и 5-го батальонов. С юго-запада обеспечивали боевые действия войск 47-й армии 1, 3, 6 и 7-й батальоны оперативной группы подполковника А. А. Голуба.
4-й гвардейский мотоинженерный батальон, 6-й батальон электризуемых заграждений и 8-й батальон специального минирования разминировали города Бобруйск, Барановичи, Волковыск, Пинск и ряд других населенных пунктов.
После освобождения Бреста две наши оперативные группы соединились. Штаб бригады и ее командный пункт разместились в населенном пункте Кобелки, километрах в тридцати пяти от Бреста. Здесь, после долгой разлуки, встретился я с подполковником Соколовым. Когда закончили разговор о боевых делах,
