подумала: снова предчувствие? Да нет, конечно же, дело было в страшноватых словах Бонни. И все же виновата была сама Энджела. Она отворила дверь, затеяла разговор. Энджела хотела было рассердиться на себя или на Бонни, но не смогла. Слишком отчетливым было дурное предчувствие. Требующим внимания. Поэтому она предпочла задуматься над предложением Бонни.
— Если бы я в самом деле нашла священника… сделать то, что вы предлагаете, — сказала она наполовину себе самой, — Шон подумал бы, что у меня не все дома. Или что я возвращаюсь на круги своя. А это в его глазах еще хуже. — Осознав это, она рассмеялась — но принужденно.
— И был бы неправ, — решительно сказала Бонни.
Энджела всмотрелась в девушку, гадая, не обидела ли ее ненароком своим замечанием.
Бонни забрала с кровати свой плащ.
— Вопреки тому, что говорят люди вроде вашего мужа и доктора Маккея, — сказала она, — вокруг нас повсюду находятся некоторые факторы, существа, незримые наделенные интеллектом силы — называйте их как угодно. Я знаю. — Бонни постукала пальцем по уголку правого глаза. — У меня есть опыт общения с ними. Некоторые в порядке. Некоторые — нет.
Она натянула пальто и запахнулась. Энджеле показалось, что в комнате стало холоднее. Или это было лишь ее воображение?
— Скажем, так, — спокойно продолжала Бонни. — По сути, неважно, какую вы избираете себе веру. Освящение иной раз оказывается весьма действенно для того, чтобы призвать свет в обители тьмы, если вы меня понимаете.
Энджела пристально взглянула на стоявшую перед ней девушку. Глаза Бонни были спокойными и чуткими. Вовсе непохожими на глаза ненормальной. Пусть рассудок и здравый смысл Энджелы всеми фибрами восставали против сказанного только что Бонни — она твердо знала, что та подразумевала, говоря о свете в обителях тьмы.
Из комнаты она ушла первая, молча.
Отъезд Стиви и Бонни как бы стал сигналом к общему исходу.
Последними уходили Джерри с Фионой. Шон и Энджела, которые вернулись, проводив Аниту, столкнулись с ними на пороге гостиной.
— Мы думали, вы уехали, — сказал Шон.
— Мы просто довели свое дело до конца, — с усмешкой отозвалась Фиона.
— Скатерть взяла? — спросила Энджела.
Фиона похлопала по набитой бумажной сумке.
Джерри, покачиваясь, неловко теребил ключи от машины. Шон заметил, в каком он состоянии.
— Ты уверен, что не хочешь остаться до утра? — спросил он, обнимая Джерри за плечи.
Он чувствовал тревогу за друга, но был слишком тактичен, чтобы выразиться прямо. Джерри понял намек.
— Да я справлюсь, — запротестовал он. — А потом, у нас обоих расписание на завтрашний день забито. — Он протиснулся мимо них, ударившись о косяк.
— Завтра поговорим, — пообещала Фиона через плечо, выходя следом за мужем.
Шон проводил их до машины, а Энджела смотрела с порога. Когда он вернулся, она закрыла дверь и заперла на засов.
Ее вдруг одолела усталость. Едва держась на ногах, она собрала грязные пепельницы и стаканы и расставила на буфете в кухне. В доме, теперь погруженном в молчание, пахло табачным дымом и спиртным. Мать Энджелы уже ушла наверх, в спальню.
Обвязав вокруг талии посудное полотенце, Энджела открыла кран и подождала, пока пойдет горячая вода.
Думала она о священниках. Освятить дом. Она улыбнулась, представив себе лицо Шона, открывшего дверь священнику в рясе и столе, со святой водой и кадилом. Как это она позволила этой девице сыграть на своих страхах? Существа! Еще немного, и она опять начнет молиться, а потом не успеет оглянуться, как окажется в исповедальне. Энджела явственно услышала голос матери:
Она подняла стакан и усмехнулась. Ну и денек. Она сунула стакан под горячую струю.
Протянувшаяся из-за спины Энджелы рука Шона закрутила кран.
— Знаешь что? — сказал он шепотом. Голос был сиплым от дыма, дыхание пахло спиртным. Он обнял Энджелу за талию.
Она на мгновение задумалась.
— Ты подумал как следует и хочешь развестись?
— Лучше.
— Ты обидел маму?
— Не так рискованно. Еще разок.
— Сдаюсь.
— Мы все бросаем до утра. Об этом может позаботиться миссис Салливэн.
— Она уволится.
— Мы подкупим ее той уотерфордской пепельницей.
— Ах ты чертяка. Мы же все равно собирались отдать пепельницу ей.
— Но она же не узнает. Ну, довольно. — Он обнял Энджелу и притиснул к себе. — Это же наша брачная ночь. Или ты забыла?
— Не забыла. — Она повернулась в объятиях Шона и поцеловала его в губы. Долгим, крепким поцелуем.
Он шел наверх следом за ней, выключая по пути свет.
Джерри настоял на том, чтобы сесть за руль, но, по требованию жены, поехал не по скоростной автостраде, а поверху, улицами.
Фиона дважды просила его сбавить скорость. Она от души надеялась, что они не наткнутся на полицейского. Ей подумалось, что вечер сегодня выдался особенно темный. Мрачный. Пасмурный. В машине, даже с поднятым верхом, тоже было зябко. Она отмахнулась от этого, отнеся на счет влияния конопли на свое кровообращение.
Вспомнив маленькую кражу, которую они совершили, Фиона захихикала. Каменная голова из Кашеля. Они забрали ее с каминной полки. Этакий небольшой сюрприз в благодарность за скатерть. Самое малое, что можно было сделать. Но Джерри по-прежнему чувствовал себя неуютно. Оправа могла уничтожить ценность камня. В конце концов, вещь была антикварной.
— Мы же не позволим его сверлить, дурачок, — возражала Фиона. — Его вделают в такой маленький проволочный обруч на лакированной плашке. Энджела с Шоном просто влюбятся. Вот посмотришь. Джерри мучился.
— Он не расколется?
— Я завернула его в скатерть. — Фиона перегнулась через спинку сиденья и в темноте пошарила под ним. Просто, чтобы убедиться. И ахнула, когда ее пальцы коснулись чего-то, чего там не должно было быть. Оно было холодным, как лед, круглым, величиной с голову ребенка. Фиона провела по нему пальцами и поняла, что этот предмет соединен с чем-то, на ощупь напоминавшим шею, переходящую в костистый узловатый хребет. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но не успела произнести ни слога — запястье исследовавшей предмет руки оказалось схвачено. На один краткий миг Фионе почудилось, будто в ее тело впились три холодных пальца. Ощущение было таким же, как в тот раз, когда она защемила руку железными воротами. Только теперь железо было живым. Сдавливая запястье, оно неумолимо тянуло руку назад, а вместе с рукой и Фиону. Пронзительно выкрикивая имя Джерри, она стала коленями на сиденье, вцепившись в него левой рукой и изо всех сил стараясь освободить правую.
Джерри затормозил. Взвизгнули шины, машину занесло, развернуло. Он отчаянно дергал руль, но из- за бурных попыток Фионы освободиться и неустойчивости машины справиться с управлением оказалось ему не под силу. Машина выскочила на мягкую обочину; колеса бешено вращались, взметая рыхлую землю. Потом автомобиль пропахал темный, поросший травой склон. Свой поединок Фиона выиграла за долю
