Энджела объяснила странное положение дел. Потом вспомнила про дохлую крысу в подвале. Она собиралась попросить миссис Салливэн «махнуть там веником», но сейчас момент был определенно неподходящим.
Миссис Салливэн вытерла руки.
— Сегодня я собираюсь уйти пораньше, — предупредила она, подошла к холодильнику и заглянула внутрь. — А надо еще разморозить холодильник.
Энджела подняла глаза от своего списка. У нее было пять имен для мальчика и три — для девочки.
— Еще остался торт, — сказала она. — Угощайтесь на здоровье. А здесь — сырный соус.
И вспомнила про взятку. Уотерфордская пепельница. Она налила себе еще кофе и пошла за ней.
Пепельница была в кабинете, в сооруженной Шоном из шкафа проекционной будке. Она лежала на полке, завернутая в тряпочку. Когда Энджела возвращалась с ней в кухню, зазвонил телефон. Черил. Голос у нее был странный.
— Ты уже слышала?
— Нет, а что? — спросила Энджела.
— Ничего хорошего.
— Да в чем дело?
— Вчера вечером Фиона и Джерри попали в аварию. Их машина разбилась.
Энджела ждала продолжения.
— Черил? — наконец спросила она. Душа ушла в пятки. — Что случилось?
— Фиона погибла.
Энджела ахнула и выронила пепельницу.
Черил пояснила. Машину вел Джерри. Он потерял управление и врезался в дерево. У него множественные переломы, но он жив. Фионе повезло меньше. Сломана шея. Тело сильно изуродовано. Дорогая машина превратилась в полную развалину. Ее расплющило, как яичную скорлупку.
Ошеломленная, потрясенная и испуганная Энджела дрожащей рукой положила трубку. Все. Конец. Бац.
Сдерживая рыдания, она побежала наверх. Шон брился в ванной. Он изумленно уставился на нее.
— Фиона погибла, — всхлипнула Энджела.
Он медленно опустил бритву.
— Что случилось?
Энджела не смогла ответить — ее душили слезы. Она все время видела Фиону живой: вот она болтает, вот смеется, вот отпускает шуточки, дурачится. Из всех знакомых Энджелы Фиона была самой бодрой, самой полной жизни.
Шон обнял ее, крепко прижал к себе и осторожно покачивал в своих объятиях, пока тело Энджелы не перестало сотрясаться от раздиравших его судорожных всхлипов.
В дверь спальни легонько постучали. На пороге стояла Иви Кейси в розовом клетчатом халате. Шон объяснил ей, что случилось. Иви обняла дочь, утешая ее, и Энджела почувствовала, что благодарна матери за то, что та здесь. Они поговорили о Фионе. Энджела винила себя. Если бы она (или Шон) повели себя с Джерри решительнее, ничего бы не произошло. Часть вины лежала и на них. Шон осторожно возражал. Иви тоже. Энджеле не следовало винить себя. Джерри с Фионой были взрослыми людьми, хозяевами своей судьбы. Однако переубедить Энджелу было невозможно.
Снизу донесся едва слышный звук бьющейся глиняной посуды.
— Что еще? — сказала Иви.
— Я схожу, — отозвался Шон.
На пороге гостиной он встретил миссис Салливэн, выносившую в подоле фартука осколки фарфора.
— Вазу уронила, — грубовато сообщила она.
Шон заметил, что миссис Салливэн вглядывается в него со странным выражением: взгляд был наполовину обвиняющим, наполовину подозрительным, словно Шон по непонятным причинам был виноват в неприятном происшествии. У него мелькнула недоуменная мысль: уж не нашла ли экономка тайник в Библии с вырезанными страницами. Но нет, такого быть не могло. Библия стояла на верхней полке книжного шкафа в кабинете.
— Которую? — спросил он.
— Ту, с каминной полки. Надеюсь, она была недорогая.
— Ага… ну, ничего страшного, не тревожьтесь, — сказал он и снова пошел вверх по лестнице. — Бывает.
Они пообедали в кафе «У Джимми», втиснувшись в узкую кабинку. Энджела с несчастным видом ковыряла салат из омаров и наблюдала за волнами, плескавшимися у свай причала. Шон с Иви пытались поддерживать беседу. Иви говорила о хождении по магазинам и тех скучных, но неизбежных делах, какие ждали ее в Вашингтоне. Шон рассказал Иви о фильме. Время от времени вставляла словечко и Энджела — когда чувствовала, что это совершенно необходимо.
Перед тем, как сесть в поезд, Иви расцеловала обоих и пожелала им счастья. Сжав руку Энджелы, она пристально, сочувственно заглянула дочери в глаза.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я осталась еще на несколько дней?
Энджела тряхнула головой: все будет хорошо. Теперь у нее есть Шон.
— Ты заметил, что все все время желают нам счастья? — прошептала она, когда поезд тронулся.
— Так принято, — сухо отозвался Шон.
Они поехали к реке и вышли из машины. До посещения больницы еще оставалось полчаса. Облокотившись на парапет, они следили за цепочкой бегунов, которые тяжелыми скачками пробежали по другому берегу и пересекли Харвардский мост.
Поговорили, купить ли цветов для Джерри, или нет. Снова традиция. Больницы и цветы. Одно сопутствует другому. Решили не покупать.
— Тогда что же? — вздохнула Энджела. — Книжки? Журналы?
Вероятно, в больнице их было хоть отбавляй.
Тем не менее, Шон набрал с газетного стенда целую кипу: «Таймс», «Ньюсуик», «Сайэнтифик Эмерикэн». Прихватил он и «Плэйбой», но в последнюю минуту поменял его на «Иллюстрированный спортивный журнал». Энджела купила пакет спелых персиков.
Джерри лежал на двенадцатом этаже «Грэй Билдинг», Серого корпуса.
Пока сестра в столе справок объясняла дорогу другому посетителю, Энджела оглядела сутулившихся на пластиковых диванчиках редких посетителей — нет ли среди них знакомых. Маленький мальчик, которого привела полная, казавшаяся усталой девочка-подросток с шинами на зубах, лизал зеленый леденец на палочке. Две пожилые женщины тихо переговаривались, как показалось Энджеле, то ли по-русски, то ли по-польски. Бритоголовый мужчина положил ноги на стол и словно бы погрузился в глубокий сон. Она соображала, что бы такое сказать Джерри, и вдруг заметила небольшую группу, направлявшуюся по коридору к лифту. Энджела узнала мать Джерри — миниатюрную, темноволосую, с желтоватым лицом и обведенными темными кругами, измученными глазами. Несмотря на теплый день, она была в черном пальто. Рядом с ней шел брат Джерри, Фрэнк, с которым Энджела однажды познакомилась. Черные глаза, густые, как у Джерри, брови… но Фрэнк был выше ростом, грузнее. Это от него они узнали, в какой именно больнице лежит Джерри. Их сопровождал врач в белом халате, с блокнотом, и серый человечек — седые волосы, серый костюм. Энджела поймала себя на мысли «серый человечек в Сером корпусе».
— Надо сказать спасибо, что он еще жив, — услышала Энджела голос матери Джерри, когда та проходила мимо них. Женщина заметила пристальный взгляд Энджелы и кивнула, в глазах промелькнуло недоуменное выражение — она пыталась соотнести лицо с именем. Вспомнить, кто это, она не успела — приехал лифт, и они исчезли в нем, а врач, сверяясь с блокнотом, пошел обратно.
