Он откинул Салли на подушки, задрал защитную ночную рубашку и принялся покрывать ее тело поцелуями: грудь, ребра, плоский загорелый живот. Каждый раз, когда его губы касались ее кожи, Салли деревенела.
– Маркус, – произнесла она, надеясь, что говорит достаточно предупредительным тоном, чтобы он понял: его внимание ей неприятно.
– Ты такая вкусная и шоколадная, – пробормотал он, не отрывая губ от ее живота. – Тебе так идет загар. Я говорил тебе, какая ты красивая?.. – Поцелуи не прекращались.
– Маркус, – снова попыталась Салли. Еще один поцелуй.
– Маркус. Прошу тебя. – Салли обхватила голову мужа обеими руками и мягко оторвала его губы от своего пупка. Ей казалось, что жест недвусмысленный. – Я ус-та-ла.
Но Маркус лишь отодвинул ее руки и снова опустил голову, на этот раз нацелившись ниже пупка.
– Маркус! Ты прекратишь или нет? – взмолилась Салли. – Говорю тебе: я устала! Ты что, по-английски не понимаешь?
– Я просто хочу показать, как сильно люблю тебя. Я очень, очень люблю тебя, Салли Мерчант. Так же крепко, как в первый день.
– Ты пьян, – обвинила она его.
– Опьянен любовью к тебе.
Он попытался стащить с нее трусики от купальника, которые все еще были под ночнушкой.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– А я хочу спать, черт возьми!
Салли вырвалась из его рук, на ходу оправляя рубашку. – Ты что, не понимаешь? Я не хочу, чтобы ты мусолил меня, как собака кусок мяса! Отвяжись от меня!
– Что?
– Прекрати. Я не хочу сегодня заниматься с тобой сексом. Понятно?
– Но тебе даже не надо ничего делать. – Маркус в последний раз попытался обнять ее. – Салли!.. – В его голосе появились подобострастные нотки. Он потянулся к плечам Салли, но она так отчаянно отбивалась, что в результате он схватил ее за запястья, как пленницу.
– Отпусти! Отпусти! – закричала она.
– Салли…
Вырвав наконец руки, она оттолкнула мужа с такой силой, что он упал с матраса и ударился о прикроватный столик.
– Какого… Салли!
Маркус поспешно поднялся и ушиб ногу о край кровати.
– Черт!
Он в шоке уставился на нее. За пять лет их брака дело никогда не доходило до рукоприкладства. Теперь Салли смотрела на него затравленным взглядом, вжавшись в стену, будто хотела сквозь нее просочиться. И Маркус ее тоже боялся. Эти глаза охваченной страхом дикой кошки были ему незнакомы. Он ни разу не видел ее столь напуганной и взбешенной.
– Послушай… извини, – вдруг промямлила она. – Извини. – Она закрыла лицо руками. – Я не хотела тебя толкать. – Прислонившись к стене, Салли плотнее запахнула рубашку. – Я… я… я не знаю.
– Салли, что с нами творится? – умоляюще проговорил Маркус.
– Ничего. Не знаю. Я не знаю. Я… Ничего. Просто я устала, вот и все. Утром все будет хорошо. Прошу тебя. Давай забудем, что это случилось.
Она резко встала и начала искать в куче разбросанной по полу одежды платье, в котором была на ужине.
– Что ты делаешь? – спросил Маркус, когда она его надела.
– Хочу пойти в бар и взять бутылку воды.
– Что?
– Воды. Я принесу воды.
– Сейчас? Не говори глупости. Оставайся здесь. Я сам схожу. Ложись в кровать.
– Нет. Я хочу пойти сама. – Салли уже была у двери. – Мне нужен свежий воздух, – сказала она и почти неслышно добавила: – Мне нужна свобода.
Стукнув дверью, Салли побежала по темной дорожке к бару у бассейна.
Маркус замер на том самом месте, где она его оставила. Когда стихло эхо от грохота захлопнувшейся двери, в тишине стал слышен лишь звук пульсирующей в висках крови. Как будто жизнь покидала его, будто Салли выстрелила ему в самое сердце.
37
Подружки вернулись в «Эгейский клуб» лишь в три часа ночи. После закрытия «Галикарнаса» и прекращения пенной вакханалии поймать такси было почти невозможно. В конце концов девушкам пришлось бы преодолеть долгий путь до отеля пешком, но Яссер предложил подвезти их на своей машине. Кэрри Эн посадили на переднее сиденье, как жертвенного ягненка: переключая передачи, Яссер каждый раз трогал
