— Да.
— Потому что я назвала ее в честь моей матери. В девичестве маму звали Маи Лин Олсен. Она встретилась с моим отцом в Карнеги-холле во время ее дебюта как концертирующей скрипачки. Но родилась она на Гавайях. В ее жилах текла китайская, норвежская и еще какая-то кровь. — Лора невольно улыбнулась, заметив ошеломленное выражение на лице Майкла, и чуть насмешливо сказала: — Да Мигуэль Энрике Винченце О'Брайан. В моих жилах такой же компот, как у тебя. Другое дело, что мы не говорили на эту тему в Эквадоре. Наверное, у нас есть и еще кое-что общее.
— Лора, я был глупцом, занятым лишь собственной особой. Мне казалось, что только надо мной висит извечное проклятие смешанного происхождения.
— Проклятие? О нет, Мигуэль! О каком проклятии можно говорить при таком ребенке, как у меня? С ее чистыми голубыми глазами с экзотической раскосинкой? Разве можно сетовать на гены, если она унаследовала все достоинства интеллекта моего отца и Джерри? И плюс к этому — недюжинные музыкальные способности моей матери! Ты помнишь закон развития гибридов и их живучести?
— Ты имеешь в виду, что потомки очень часто бывают красивее и талантливее своих родителей?
— Совершенно верно! Маи — прекрасное тому подтверждение. И у нас с тобой мог бы родиться такой же замечательный…
Лора осеклась и прижала ладонь к губам.
— Да, черт побери, ты права! У нас действительно могли бы быть замечательные дети!
Майкл отнял ладонь Лоры от губ, поцеловал ее пальцы и прижал их к своей груди. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце. Тогда трясущимися пальцами, почти бессознательно, Лора расстегнула пуговицы на рубашке Майкла и провела ладонью по обнаженной груди и упругому натренированному животу. Она не успела перевести дыхание, как он крепко обнял ее и впервые за пятнадцать лет прильнул к ее губам.
Мягкий теплый кончик его языка проник между ее зубами. Из груди Лоры вырвался стон. Поцелуй Майкла становился все глубже и страстнее. Руки жадно обшаривали ее тело, возбуждая его. В течение нескольких долгих минут шумные вздохи наслаждения Лоры сливались со стонами страстного желания Майкла…
А затем комнату наполнили звуки чисто механического происхождения. Скользнул вниз замок молнии. К ногам Лоры, на мягкий ковер, упал расстегнутый пояс. За ним, по одному, последовали предметы одежды: сначала — ее, затем — его. Наконец, послышался протестующий скрип матраца, сопротивлявшегося тяжести двух слившихся друг с другом тел… Вновь раздались сдавленные, страстные стоны. Вероятно, все было бы по-другому, не потеряй они столько лет…
Лора думала, что уже выплакала все свои слезы. Но в порыве страсти бессознательно продолжала рыдать, уткнувшись лицом в широкую мускулистую грудь Майкла.
Ее плач не давал Майклу возможности полностью насладиться любовью, отдаляя момент наивысшего наслаждения. Боясь причинить Лоре боль тяжестью своего тела, он попытался чуть приподняться. Но в тот же миг ее ноги обвили бедра Майкла.
— Нет, останься во мне! — почти потребовала она. — Не смей уходить!
— Я не ухожу! Просто не могу этого сделать! — прошептал он в ответ, думая, что наилучшей могилой для него сейчас было бы это волшебное тело…
Эмоции, переполнившие его голос, потрясли Лору. Она тут же перестала рыдать. Но когда Майкл поднял голову, его глаза были столь же влажными от слез, как и ее.
— Я так страдал, Лора. Все это время мне казалось, что я медленно умираю без тебя…
Господи, что она могла на это ответить? Что сама чувствовала то же самое? Что долгие годы, прожитые вместе с Джерри, значили для нее ничтожно мало по сравнению с короткими месяцами, днями, минутами, проведенными с ним? Об этом было страшно подумать, а не то чтобы говорить! И все же он заслужил знать, какое место занимает в ее сердце.
— Ты был моим первым возлюбленным. С тобой я потеряла невинность. Но и в годы замужества каждый раз, когда принадлежала супругу, я кляла себя за неверность… тебе. Да, я действительно любила Джерри. Он был прекрасным, добрым человеком. Но мне постоянно не хватало тебя. Слава Богу, мы снова нашли друг друга!
Майкл зажмурился, как будто ощутил острую боль. Как будто слова Лоры не утешили его, а наоборот, глубоко ранили. Она заметила это и со щемящим сердцем спросила себя, что же такое ужасное она сказала? И тут же с глухим стоном принялась покрывать поцелуями его грудь, шею, лицо, стараясь успокоить. Когда же совсем отчаялась, то вдруг почувствовала, что ее губы, кончик языка, пальцы ломают невидимый барьер, воздвигнутый Майклом между ними.
Медленно, как бы нехотя, его ладони начали гладить спину Лоры, спускаясь все ниже и ниже. Постепенно ожили его губы и потянулись ко рту. И, наконец, кончик его языка опять оказался между зубов Лоры, приглашая к новой эротической схватке.
После поцелуев, которые, как показалось Майклу, длились вечность, он повернулся на спину, положил Лору на себя и, заключив ее голову между ладонями, долго смотрел в лицо. Его необыкновенные глаза горели столь ярким огнем, что Лоре почудилось, будто льющееся из них тепло окутывает ее тело и дурманит сознание.
— Лора, — очень тихо сказал он, — что бы ни случилось завтра, помни эту ночь… И верь мне, когда я говорю, что ты моя единственная любовь.
— Любимый мой, — проговорила она дрожащим голосом. — Боги разлучили нас в юности. Может быть, желая испытать нашу верность друг другу. Но теперь они смягчились, не правда ли? И мы навсегда вместе!
Рука Лоры смело сжала мужскую плоть Майкла, испытывая ее твердость. Да, он вновь был готов принадлежать ей!
А Майкл не смог сдержать рвавшихся из него слов. Он говорил Лоре, как она ему нужна. Она же смеялась от счастья, чувствуя, что вновь пробудила в нем страсть. А затем мягко ввела его воспламененную плоть в свое лоно. Их любовь была долгой, неистовой и нежной. И вот настал момент наивысшего наслаждения, из груди Майкла вырвался протяжный, почти нечеловеческий стон. Но вслед за этим, когда они, обессиленные, лежали молча в объятиях друг друга, он вдруг подумал о том мучительном похмелье, которое ожидает их обоих утром…
Он будет любить Лору до последнего вздоха. Но их сегодняшняя ночь станет последней. И зная наверняка, что Лора возненавидит его, а он сам будет себя презирать, Майкл не смог заставить себя отказаться от счастья провести с ней эти часы. Память о них останется на всю жизнь. Но утром ему придется за это заплатить… Майкл уже представлял обвиняющий взгляд Лоры, который будет преследовать его до могилы, когда он расскажет ей о Кэтти… Милой, смешной Кэтти Синклер… Женщине, на которой он намеревался через месяц жениться…
7
Стрелки дорожного будильника показывали пять часов с минутами. Сегодня меня никто и ничто не вытащит из постели! — подумала Лора, и в уголках ее губ мелькнула довольная улыбка, и тут же она почувствовала, что и впрямь не в силах пошевелиться. Лежащий рядом мужчина перекинул свою мускулистую ногу через ее бедра, а одной рукой обнимал ее за талию.
О, ей никогда не забыть, что они вытворяли этой ночью! И почему-то ее вовсе не шокировало, что через пятнадцать лет она снова проснулась в объятиях своего Мигуэля. Может быть, потому, что все разделявшие их годы мечтала об этом.
Будучи замужем, Лора боялась снов и старалась прогнать воспоминания. Особенно после того, как Джерри заболел. Она знала, что любовь к Мигуэлю О'Брайану все время их разлуки продолжала жить в тайниках ее души. Даже тогда, в Эквадоре, когда она была уверена в его предательстве.
И все же жизнь с Джерри была счастливой. Он завоевал Лору своим оптимизмом, жизнерадостностью
