Всё прошло, и ждет награда. Конь, пасись! Ржавей, узда! Сядь, солдат! Тебе здесь рады. Приходи сюда всегда. Перевод И. Поляковой-Севостьяновой
Каштан роняет факелы, кружится Боярышника цвет — поди поймай! В плену дождя — домов слепые лица. Дай кружку, милый! Умирает Май. Весна продлила оскуденье наше, Богатый собран урожай невзгод. Грядущий май, наверно, будет краше, Но с ним придет наш двадцать пятый год! Уж верно, мы не первыми в таверну Ретировались, буре за стеной Отдав мечты и проклиная скверну, Которой создан грубый мир земной. Несправедливость властвует судьбою: Сродненным душам воздаянья нет. Веселье позади, и нам с тобою Нести до гроба убиенный свет. Несправедливость… Дай же кружку, милый! В подлунном мире мы — не короли. Удел людской — вот наш удел унылый: Хотим Луну, а ляжем в прах Земли. Сегодня туча к нам явилась в гости — Ей завтра быть вдали от этих мест, Иная плоть сожмет иные кости, Иную грудь уныние изъест. Нам вечность дарит беды непреложно, Наш гордый прах — ее прямая цель, Но эту ношу выдержать возможно. Подставь плечо под небо. Пей свой эль. Перевод А. Белякова
ix Каштан бросает факел; рвут ветра С боярышника за цветком цветок; В незрячих окнах — ливень до утра. Дай кружку, милый; маю вышел срок. Прожитых весен убывает счет — Стал на одну скуднее наш запас; Погожим май вернется через год, Но… двадцать пятый год пойдет для нас. Нет, мы не первые в тавернах пьем. Пока всё то, чем дорожат сердца Швыряет в бездну буря, — и клянем Мир и тупую злость его творца. Таков небесный произвол — отнять У обреченных душ всё, что ни есть Ътрадного, пока, глупцам под стать, Бредем к могиле, для чего — Бог весть. Пусть произвол; дай кружку, милый друг, — Мы не царями родились на свет, Удел наш — тот же, что у всех вокруг: О чуде молим, но ответа — нет. Сегодня в небе нависает мрак, А завтра туча минет стороной; Плоть облечет уже не наш костяк, И мыкаться душе — в груди иной. Терзать охваченный гордыней прах — Бессрочной вечности слепая цель;
