— Я такая ужасная трусиха, — пробормотала Алтея, когда Хартли обнял ее за талию и повел к черному ходу.
— Не глупите, — сказал он. — Вы не трусиха, дорогая. Никто, способный видеть такие вещи, какие видите вы, не может быть трусом. Я отвезу вас домой, вы выпьете что-нибудь, а потом расскажете мне, чем вы так расстроены. Если вы придете в себя скорее, то расскажете о происшедшем по дороге, в карете.
Он повел ее к ожидавшей карете и помог сесть. Алтея устроилась в его объятиях и вздохнула. Он успокоил ее, не сказав ни слова, но она не изменила своего плана действий. Клодетта угрожала ее семье, и Алтея не позволит своему желанию быть рядом с Хартли одержать верх над решением уехать.
— Что вас так напугало, Алтея? — спросил Хартли, почувствовав, что она перестала дрожать. Он погладил ее по спине, не позволяя себе заменить утешение на соблазнение.
— Мадам Клодетта столкнулась со мной в дамской комнате, — ответила Алтея и ощутила, как напряглось его тело. — Она решила стать маркизой и хочет, чтобы я ушла с дороги.
— Боже милостивый! Даже если бы я не имел ни малейшего представления о том, что она натворила, я никогда не подумал бы сделать ее своей женой. Мне кажется, она состояла в связях с половиной палаты лордов.
Алтея не обратила внимания на его приглушенный смех.
— Она велела мне вернуться в Коултарст и грозилась карами, если я ослушаюсь.
— Я увеличу вашу охрану.
— Охрана тут не поможет. Она угрожала моей семье. Вонам и Уэрлокам. Вы не можете охранять всех нас, Хартли. — Она попыталась высвободиться из его объятия и не удивилась, что он хмуро посмотрел на нее в тусклом свете фонарей. — Ее угрозу нельзя победить мечом или кулаком. О ней даже нельзя говорить, потому что это только еще больше навредит моей семье. Нам придется признать, что эта угроза имеет отношение к нашим способностям. Клодетта намерена распространить слухи о том, что мы — ведьмы, демоны, пособники дьявола. Я сказала ей, что о моей семье в свете шепчутся на протяжении веков, и сначала посмеялась над ее угрозой.
— И правильно. Если кто-то и прислушается к ней, то светское общество не примет ее сказки всерьез.
— Я так и сказала, но тут ее угроза стала по-настоящему страшной. Она собирается распространять свои басни не в высшем обществе, а среди простого народа. Как она сказала, он не такой образованный, чтобы посмеяться над этим. Народ все еще верит в демонов, дьяволов и ведьм, все еще боится их. Она сказала, что восстановит чернь против моей семьи, а мы оба знаем, как просто это сделать.
— Ведьм сжигали много веков назад, — заметил Хартли, когда карета остановилась у входа в городской дом Яго.
— Так многие думают, потому что им и их близким не приходилось сталкиваться с суеверными людьми.
Хартли помог ей выйти из кареты и проводил к двери, напряженно раздумывая, как убедить ее не бояться. Этелред отворил дверь, стоило им ступить на верхнюю ступеньку крыльца. Хартли заметил, что Алтея немного успокоилась. Очевидно, она приняла решение, и оно ему не понравится, подумал он.
— Этелред, пусть в мою комнату принесут сундуки, — сказала Алтея. Дворецкий вышел, и она обернулась к Хартли: — Утром я уезжаю в Коултарст. — Она поцеловала его в щеку и стала подниматься по лестнице, борясь с желанием вернуться и броситься в его объятия.
— Ах нет, — воскликнул Хартли, догоняя ее.
— Я должна это сделать. Кейт, — позвала она служанку. — Ты мне нужна. Помоги собрать вещи, я уезжаю в Коултарст.
— Кейт, она не будет собирать вещи, — закричал Хартли. Схватив Алтею за руку, он потащил ее в комнату. — И скажи Этелреду, что ей не нужны сундуки, — прибавил он.
— Хартли! Не командуйте моими слугами. Я должна уехать. Кейт! — Алтея успела заметить, что Кейт поспешила вниз по лестнице, в холл. Очевидно, она решила приложить руку к сводничеству. «Она за это заплатит», — пообещала себе Алтея. — Черт побери, Хартли, я не могу рисковать своей семьей. Я вам уже говорила: как раз сейчас в городе полно Вонов и Уэрлоков.
— Так предупредите их. Думаю, они знают, как отнестись к подобной угрозе.
— Да, но они не должны волноваться из-за того, что я связалась с сумасшедшей интриганкой.
Алтея пошла к гардеробу, но Хартли преградил ей путь. Так же он поступил и тогда, когда она направилась к туалетному столику. Как человек таких размеров может двигаться так быстро? — сердито подумала Алтея. Она остановилась, подбоченилась и сердито взглянула на него:
— Вы же не ожидаете от меня, что я переменю свое решение? Мне нужно уехать.
— Нет.
— Почему? Почему вам это так не нравится? Я ведь не солдат и не шпион. Вы и так уже направили кучу людей на мою охрану, эти люди принесли бы больше пользы, помогая в других делах. Если у меня будет видение, я обязательно дам вам знать об этом. Зачем же мне оставаться здесь?
Она пискнула, когда он схватил ее, поднял и понес к постели. От удивления у нее перехватило дыхание.
Когда он лег на нее, Алтея испугалась, что сейчас задохнется. Пьянящее тепло растеклось по телу, когда его твердое, сильное тело прижалось к ней. Алтея изо всех сил боролась с желанием, туманящим мозг. Она хотела того, что он предлагал, ужасно хотела, но сейчас у нее не было на это времени.
— И что это вы делаете? — задыхаясь, спросила она.
— Я хочу объяснить вам, почему вы не можете уехать. — Хартли сдвинулся, снимая с нее туфли, и провел рукой по ее стройной ноге.
— Вы думаете, будто можете соблазнить меня и я не сделаю того, что необходимо?
Алтея понимала: она должна остановить Хартли. Он снимал одежду с них обоих. Она должна была возмущаться, протестовать. Но вместо этого в груди сильно забилось сердце, а кровь в жилах загорелась. К тому времени, когда на ней не осталось ничего, кроме рубашки, Алтея уже поняла: меньше всего ей хочется протестовать.
Маркиз Редгрейв — красивый мужчина, подумала она, стараясь не задохнуться. Она и раньше видела мужчин без рубашек, но никогда еще у нее так не перехватывало дыхания при одном взгляде на голый торс. Хартли — это сплошные гибкие красивые мышцы и гладкая кожа. Алтее хотелось коснуться губами этой кожи. Эта мысль поразила ее до глубины души, ей еще сильнее захотелось узнать, что же он собирается делать.
— Это может привести к осложнениям, — с трудом проговорила Алтея, отлично понимая, что сложности будут у нее.
— Нет, не думаю.
Хартли снял с нее рубашку и едва не задохнулся. Он подозревал, что Алтея скрывает под одеждой прекрасную фигуру, но его фантазия не шла ни в какое сравнение с реальностью. Ее груди, полные и округлые, пожалуй, слишком тяжелые для ее хрупкой фигуры, увенчивали большие темно-розовые соски. Ягодицы у нее были крепкие и округлые, а ноги — длинные и стройные. Хартли находил это опьяняющим.
В его крови бурлило желание, он нетерпеливо сорвал с себя последнюю одежду и отшвырнул ее в сторону. От того, как расширились ее глаза, как они потемнели от желания, ему захотелось распустить перья, как павлину. Но желание оказалось сильнее этого странного настроения, и он быстро накрыл ее своим телом. Он застонал от наслаждения, когда их тела соприкоснулись, она тихо всхлипнула от удовольствия, и этот звук прозвучал в его ушах как музыка.
— Хартли! — Алтее было трудно говорить, но она заставила себя собрать остатки разума, затуманенного желанием. — Тебе нужно кое-что знать обо мне.
— Твой муж никогда не прикасался к тебе.
— Откуда ты это знаешь?
Он поцеловал ее, одобрительно зарычав, когда их языки встретились.
— Ходили слухи, будто Чаннинг, ну, не очень увлекается женщинами. Я прав? Ты невинна?
— Да. Чаннинг лишь изредка целовал меня, коротко, не разжимая губ. Я мало знаю обо всем этом, а ты привык к женщинам с опытом…
