поисках негодяя, стрелявшего в нее, и в поимке Клодетты и ее сестры. Присутствие мальчиков помогало Байяру и Жермен вернуть назад свое потерянное детство.
Все это должно было успокаивать Алтею, да и успокаивало, но это же заставляло ее чувствовать себя в новом доме пленницей. А еще ей не хватало Хартли. Он постоянно отсутствовал, пытаясь поймать своих врагов и добыть побольше доказательств, чтобы отправить Клодетту с ее сообщниками на виселицу. Восемнадцать долгих ночей Алтея спала одна. Доктор снял швы с ее раны только вчера, остался ужасный шрам, но рана зажила.
Алтея часто ругала себя за бесполезные волнения, но не могла не думать, вернется ли Хартли в ее постель. Может, он просто выжидает, чтобы посмотреть, понесла ли она уже его ребенка? Может, он спал с ней только для того, чтобы завести наследника? С каждой новой причиной, придуманной ею, настроение у Алтеи становилось все хуже.
— Прекратите.
Этот низкий резкий голос вырвал ее из грустных мыслей. Алтея подняла глаза и увидела смотревшего на нее Артемиса. Он стоял как воин, принявший вызов, расставив ноги и скрестив на груди руки. Она хотела спросить его, что должна прекратить, но потом вспомнила, насколько он проницателен.
— Прошу прощения, — сказала она, стараясь не покраснеть. — Я просто задумалась.
— Очень громко. Обычно я не чувствую никого из нашей кровной родни, значит, вы отбросили свою защиту. — Он сел рядом с ней. — О чем вы задумались? Почему здесь нет вашего мужа?
Алтея, нахмурившись, посмотрела на него:
— У тебя ведь нет дара Модреда?
— Слава Богу, нет. Но, будучи свидетелем романа Пенелопы с Редмуром и видя ее приступы, когда она считала себя недостойной, отвергнутой, нелюбимой и так далее, — он взмахнул изящной рукой с длинными пальцами, чтобы показать, что «и так далее» было бесконечным, — я понял, что ваша растущая печаль похожа на ее.
— О! — На этот раз Алтея не сдержалась и покраснела. — Это не важно. Глупость, вот и все.
— Конечно, это глупо. Надеюсь, вы не думаете, что у него любовница или даже три?
— Три? — Артемис только поднял бровь, но Алтея решила больше его не расспрашивать. — Нет, Хартли поклялся быть верным, он верит в данные обеты. Поэтому он и не женился раньше, хотя ему давно нужен наследник.
— Хороший человек. Многие на его месте поступили бы иначе. Последний в роду. Это может заставить мужчину взять в жены любую, лишь бы она родила такого важного наследника. Ваш муж хотел увериться в правильности своего выбора. По крайней мере разумные люди так это и расценят.
Алтея скрестила руки на груди и хмуро посмотрела на Артемиса.
— Ах ты негодник! Меня удивляет, что Пенелопа не ввела для тебя ежедневную порку. — Он засмеялся, и смех был такой заразительный, что она присоединилась к нему.
— Успокойся, кузина, — сказал Артемис. — Не навлекай на себя неприятности. Мужчина присягает на верность и выбирает тебя из всех прочих после того, как столько лет наслаждался свободой. Это совсем не пустяк.
— Знаю. Просто я недавно вышла замуж, и мой медовый месяц закончился через две ночи.
— А ты хочешь, чтобы муж любил тебя так же, как ты любишь его. — Он ухмыльнулся и поцеловал ее в щеку, когда она заворчала. — Не нужно слишком долго это пережевывать. Подумай о его делах, кузина, а не о словах. Мужчины временами бывают идиотами, даже когда понимают, как нужны слова.
Артемис присоединился к остальным ребятам, и Алтея вздохнула. Неудивительно, что такой молодой человек знает все насчет чувств и представляет, как они могут перевернуть душу и разум человека. Он эмпат, и, очевидно, очень сильный и точный, если может различать разные виды грусти. К тому же Артемис слишком умен для своего возраста. Ей надо бы прислушаться к его словам, но она опасалась, что не сделает этого. Чувства лишают благоразумия.
Нет, чтобы успокоить страхи, ей нужны не мудрые слова. Хартли снова в ее постели, в ее объятиях, в ее теле — вот что ей нужно. Она выздоровела. Несмотря на ее заикание и краску на щеках, доктор понял ее вопрос и, после того как снял швы, заявил, что она может снова выполнять свои супружеские обязанности. Алтее оставалось только придумать, как заставить Хартли понять это.
Хартли хотелось ударить кого-нибудь. И он не был в этом одинок. Ему хотелось вмешаться в уличный скандал, размахивая кулаками. Прошло восемнадцать дней с тех пор, как стреляли в Алтею. А у него так ничего и нет. Никаких улик, кроме маленькой серьги с рубином. Это раздражало свыше всякой меры. У них есть рисунки Алтеи, они знают имя убийцы, но никто не признается, что знает этого негодяя.
Они с Олдусом стояли у очередной дешевой таверны, поджидая Аргуса. Им нужна его удивительная способность — заставлять людей говорить. Кто бы ни был человек, напавший на Алтею, обитатели лондонских криминальных нор очень боялись его. Это-то Хартли уже понял. Возможно, никто в этой таверне и не знает Пьера Леона лично, но мало вероятности, что ни одна душа ни в одной из таверн, которые они обошли, никогда не видела его и ничего о нем не слышала.
Что еще хуже — они потеряли еще двоих человек из списка любовников Клодетты. Молодого сэра Джона Тальбота закололи в борделе, а другой, очевидно, покинул страну. Хартли раздумывал об убийстве, гадая, обнаружила ли Клодетта, что они допрашивают всех ее любовников, и не решила ли она отделаться от них. Пожалуй, пора не только расспрашивать этих мужчин, но и предостерегать их.
А еще ему хотелось домой. Уже темнело, и Хартли совсем не улыбалось провести еще одну ночь в погоне за добычей. Он хотел провести ее в постели со своей молодой женой. Все его тело жаждало ее. Теперь она уже поправилась и ему не нужно проводить еще одну ночь в одиночестве. И он не собирается еще одну ночь торчать в кишащих крысами городских кварталах, наблюдая за двумя пьянчугами, с важным видом входящими в таверну на противоположной стороне улицы.
— Думаю, нам нужно где-нибудь сесть и обсудить, что мы имеем, — сказал Олдус, когда подъехала карета Аргуса. — Мы работали день и ночь, может, нам пора передохнуть и разобраться, что же у нас есть?
— Согласен, — сказал Хартли. — Пусть Аргус поговорит с этими дураками, а потом разойдемся по домам. Мне хочется провести ночь с молодой женой.
— А-а, новобрачный, — протянул Аргус, проходя мимо них и направляясь в таверну. — Такой жар, такая потребность, такое постоянное тяготение друг к другу. Любовь так и носится в воздухе. Меня даже немного тошнит от этого.
Хартли покачал головой и последовал за ним в таверну. Они нашли свободный столик и заказали эль. Понадобилось два долгих часа, чтобы собрать важные сведения, и их оказалось не так много. Даже Аргус был недоволен.
— Может быть, мы ищем не в тех местах? — сказал Хартли, когда они вышли из таверны.
— Наемного убийцу? — нахмурился Аргус. — Тут они обычно и сидят, поджидая кого-нибудь слишком трусливого, чтобы самому выполнить грязную работу, и готового нанять для этого их. И сейчас как раз то время, когда начинают собираться все эти отбросы. Солнце садится, и крысы выползают наружу.
— Тот человек был одет лучше и говорил лучше, чем эти. Алтея вспомнила, что у него был легкий акцент, напоминающий акцент этих людей, и ему не мешало бы помыться. И все-таки почему бы ему не быть из дворянского сословия или кем-нибудь, кого Клодетта с помощью шантажа заставила работать на себя?
— Или кем-нибудь, кто получает удовольствие от такой работы, — пробормотал Аргус. — Кто-нибудь, кто по положению не намного выше этих подонков. Убийство по заказу может быть прибыльным делом. Возможно, он пытается подняться, так сказать, по служебной лестнице.
— Ну очевидно, что здесь его никто не знает. У нас было всего лишь подозрение, наводка, не более того. Так что в лучшем случае он тут бывал, но не стал частью этого сброда.
Велев кучеру везти их к Яго, Аргус сел в карету напротив Хартли и Олдуса и задумчиво потер подбородок.
— Думаю, мне нужно тщательнее изучить список любовников Клодетты.
— Вы думаете, что она могла найти среди них того, кто согласился убивать вместо нее? Я не видел в списке никакого Пьера Леона.
