конца доверяешь мне, так ведь? Почему ты мне не сказала об этом, когда я вернулся? Я такой страшный людоед?
– Нет, нет. Это просто…
– Ги все еще твой маленький братик? – Она кивнула с несчастным видом. – Так я и думал. Если бы не война, я бы отправил его за границу с постоянным содержанием и сказал бы, что он должен умерять свои запросы. Только так можно продержаться на плаву в житейском море. Я думал, ему нравится работа в Министерстве.
– Да, нравится. Это потому…
– Что потому?
– Ничего, я только подумала, что он хотел бы получать более ответственные задания.
– Если докажет, что сможет справляться с серьезными вопросами, ему начнут поручать и более ответственные, – сказал Роберт. – Если он будет у нас сегодня вечером, я с ним поговорю. А ты береги этот браслет. Мистер Караутерс с большим трудом подобрал его по моей просьбе. Даже если тебе не нравится форма.
– Мне нравится. Я люблю его, а сказала так только потому, что…
– Не могла придумать другой причины, чтобы продать браслет. Боюсь, тебе не стать похитительницей драгоценностей, дорогая.
– Ах, Роберт, не смейся надо мной.
– Если я и смеюсь, то стоит мне это недешево, – грустно заметил Роберт.
– Извини…
– Это Ги должен извиняться, и он сделает это, когда я поговорю с ним.
– Не будь слишком суров, – поспешно попросила она.
– Ну, он уже не школьник. Вряд ли я могу прописать ему розги. Перестань беспокоиться о нем и предоставь все мне.
Они поужинали по-домашнему. В тот вечер к ним присоединился Дэвид. Он зашел повидать их, и его уговорили остаться. Когда мужчины перешли в гостиную, выпив вина в столовой, и подали чай, Роберт встал, кивнул Ги и прошел в другую комнату. Юноша бросил на сестру умоляющий взгляд и последовал за Робертом.
Считая, что Изабелла рассказала мужу всю печальную историю, Ги порывисто произнес вдохновенную защитную речь, Роберт выслушал ее молча.
– Я рад, что ты не настолько лжец, насколько глуп, – сказал он, когда Ги совсем выдохся. – Изабелла ведь ничего этого мне не рассказывала. Она всегда старается найти для тебя оправдание. – Затем Роберт сказал Ги в самых язвительных выражениях, что о нем думает. Это было тем более неприятно, что Ги понимал, насколько заслужил порицание.
– В будущем, если попадешь в переделку, уж будь любезен, приходи сразу ко мне, а сестру не беспокой.
– Вас здесь не было, и я собираюсь вернуть долг, – протестующе воскликнул Ги.
– Правда? Каким образом? Ты собираешься ограбить банк или стать разбойником с большой дороги? – сухо заметил Роберт. Он опустился в кресло и с минуту задумчиво рассматривал молодого человека, прежде чем продолжить. – Я полагаю, ты понимаешь, что бумаги, которые ты взял с собой были тщательно изучены людьми, враждебно относящимися к этой стране?
Ги удивленно посмотрел на Роберта.
– Но кем? Вы имеете в виду де Вожа и шевалье?
– Может быть. Мы не можем быть уверены. С некоторых пор что-то происходит, но нам пока не удалось выяснить.
– Не могу ли я помочь? – горячо вызвался Ги.
– Думаю, что можешь. Раз тебя знают в Дункан-Хаус, ходи туда время от времени, разыгрывай из себя простачка, у тебя это здорово получается, а сам смотри и слушай. Если что-то тебя удивит, сообщи мне. Только ради Бога, будь осторожен.
Чувства Ги были обострены, он горел желанием оправдаться. Боже, он докажет мужу своей сестры, что тот имеет дело не с зеленым юнцом. Ги болезненно воспринял урок и собирался извлечь из него пользу. Именно это решение приведет впоследствии к результату, которого никто из них не предвидел.
Все еще держалась хорошая погода. Жители южного побережья с беспокойством всматривались по утрам в морскую даль, но армия Бонапарта не появлялась. И наступил сентябрь, залитый солнечным светом. Изабелла радостно занималась поисками подходящей мебели, подбирала краски, выбирала шелка и бархат и даже преуспела в том, что заставила Мэриан заинтересоваться ее проектами. Роберт с головой ушел в изучение чертежей и планов строительства оборонительного канала через Ромнейские болота. Работу собирались доверить полковнику Джону Брауну, опытному шотландскому инженеру. В начале месяца Роберт поехал с ним в Кент, чтобы осмотреть местность и, на этот раз, составить подробные чертежи. Когда он вернулся, Изабелла спросила, не заезжал ли он в Хай-Уиллоуз.
– Конечно, заезжал. Твоего дяди, такого крупного землевладельца, это непосредственно касается. Сейчас там назревает кризис. Кажется, Венеция взбунтовалась и отказывается выходить замуж за сэра Хьюго.
– Но, насколько я понимаю, свадьба только через месяц.
– Вот именно, и, боюсь, твоя тетя в большом волнении по этому поводу.
– Что же будет? Ты видел Венецию?
– Нет. Она закрылась и никого не желала видеть. Было очень неловко. Я ретировался, как только позволили приличия. Она тебе что-нибудь рассказывала?
– Я знаю, что они с Перри любят друг друга, и он еще в Англии, – осторожно сказала Изабелла, с сочувствием думая о многочисленных письмах, прошедших через ее руки в обоих направлениях за последние недели. – Были какие-то затруднения с ремонтом «Сириуса», и он задержался в порту, но теперь, наверное, скоро уйдет в море.
– Кажется, тебе многое известно.
– Перри все время сообщал новости.
– Все-таки я не стал бы порицать девушку. Уж очень велика разница между красивым молодым капитаном военно-морского флота и пожилым вдовцом с двумя дочерьми, почти ее ровесницами, как бы ни был он богат, – заметил Роберт. – Благодарение небесам, я не имею к этому отношения.
Но его это касалось, и в гораздо большей степени, чем ему хотелось бы, как выяснилось позже. Две недели спустя прибыла разгневанная леди Бриджез и, промчавшись мимо возмущенного лакея, заявила, что хочет немедленно видеть Изабеллу.
– Я выясню, сможет ли ее светлость принять вас, мадам, – ледяным тоном сказал Хоук и провел Августу в салон.
Через несколько минут он вернулся, проводил даму наверх в маленькую гостиную, но она не стала дожидаться, пока о ней доложат, оттолкнула лакея и появилась перед удивленной Изабеллой.
– Она убежала! – трагическим голосом объявила леди Бриджез. – Убежала, удрала с этим нищим, никчемным Перри Конвеем. И это все ты виновата.
– Я… но что я сделала? – начала Изабелла, чувствуя себя страшно виноватой.
Но тетя Августа налетела, как вихрь.
– Не пытайся отрицать. Я знаю, ты устроила их встречу здесь, ты помогала им переписываться. О, Венеция отрицала это, но я все равно все из нее вытянула. Я подумала, что она осознала свою ошибку, свое безумие, бесчестье. То, что проклятие пало бы на сэра Джошуа, вздумай она оскорбить своего будущего мужа таким бессовестным образом! Я оставила ее плачущей, умоляющей о прощении, обещающей повиноваться, но она солгала. Она пренебрегла мною. Когда сегодня утром я пришла в ее комнату, ее там уже не было. Осталось только это.
Августа протянула письмо.
– Читай, читай и пойми, что ты наделала. Ты, гадкая, гадкая девчонка!
Леди Бриджез переводила дыхание, в то время как Изабелла взяла дрожащими руками письмо, нацарапанное, явно, в спешке и закапанное слезами.
Спускаясь по лестнице, Роберт услышал громкие голоса и вернулся назад. Он вошел в гостиную жены и
