Проснувшись на рассвете в лодке Власа, которую прибило к берегу неподалеку от Арконы, Игорь- Ингвар уже знал, что Редон погиб. Епископ Абсалон приказал казнить ругенского пирата.
Так некогда древляне расправились с сыном Рюрика, считая пленника грабителем и разбойником. Подручные епископа привязали Редона к верхушкам двух согнутых сосен, которые через мгновение разорвали тело несчастного на части.
Отец остался проследить за врагом, а сына Ингвара, того, в ком «сидел» ныне Игорь, направил обратно.
Святобор нисколько не сомневался, что предстоящая схватка с войсками данов и Империи для Арконы станет последней.
— Спасайте женщин и детей — они возродят племя русское! Спасайте память нашу — летописи, «дощки», книги!
Передай это, Ингвар, князю на словах. Расскажи, что видел и что слышал. Нас очень мало, на каждого защитника острова будет с десяток, а может и больше, врагов. Многие из них опытны и умелы. Особенно пусть бережется королевских берсерков. Они сами викинги и потомки викингов. На месте Вальдемара я бы высадил воинов и на Западном берегу, и на Восточном сразу, обложив Буян с моря. А теперь — прощай, коли не свидимся!
Мужчины крепко обнялись.
Все это Игорь вспомнил, чуть его нога ступила брег родного, в последнем он уже не сомневался, острова. Так происходит озарение недоступное человеческому пониманию.
Чтобы стереть с лица земли народ — надо лишить его исторической памяти и культуры. Просветитель Русской Земли князь Владимир начал свое богоугодное дело с того, что за пару годков уничтожил половину грамотных и мудрейших людей страны. Он и прочие ревнители Христовой веры, здесь нельзя не упомянуть того же дядю князя, Добрыню Малховича, не остановились на достигнутом. Во славу Господа, для несомненной пользы просвещения жгли древние манускрипты, дощечки, бересту, рукописи, летописи и книги, а вместе с тем и укрывателей бесовского письма в их же собственных избах.
Уж кому и обвинять язычников в вандализме? Еще за десять лет до этого с усердием одержимого внебрачный сын Великого Святослава насаждал культ Перуна, возвысив Громовика над прочими богами. Но соблазненный идеей абсолютной власти он вскоре тайно крестился, чтобы потом просвещать свой «вечно темный» народ.
С тех пор, как Красно Солнышко вернулся из Корсуни в Киев с кучей попов и мощами св. Климента — на Русь потекли и прочие священные принадлежности. Одними гвоздями со знаменитого Иершалаимского креста можно было бы пришпилить, точно насекомых, половину населения Киевской Скуфии. А если бы слезы Богородицы, проданные доверчивым русичам, слить воедино, географы нанесли бы на карту Европы второе Мертвое море.
Вчерашнего кумира избили палками и скинули в Днепр. На севере боярин Путята крестил новгородцев мечом, а Добрыня — огнем. Сомнительно было при этом ожидать совершенной покорности русичей уготованной им участи.
— О каком языческом «духовенстве» идет речь у наших знатоков истории? думал Игорь — Богов было много, молись кому хочешь, верь в кого пожелаешь, но и другому не мешай делать то же самое.
Владимир! За всю многострадальную историю славянских народов не найдется, пожалуй более неоднозначной и противоречивой фигуры, чем этот князь. Предавал ли он, меняя убеждения, как рукавицы? Или предательство сидело у него в крови, и всякий раз предавая, он слепо следовал зову этой крови? Игорь ведал, что нарек себя Красно Солнышко Великим Каганом на хазарский лад.
Братоубийца, лицемер и клятвопреступник — устроитель градов и державы. Лес рубят — щепки летят? Талейран росской земли.
Любители истории здесь могут возразить, ничего особенного в титуле «хакан» нет, а Святой Владимир, Ярослав Мудрый и ряд черниговских князей, так себя именовавшие, лишь утверждали претензии на земли хазар. Следует напомнить, что в отличие от аварского и монгольского ига, гнет Хазарского каганата продолжался поболе трех сотен лет. Лишь походы ильмерских словен да варягов Вещего Олега, а затем и Святослава, положили ему конец.
Нельзя не признать Сущего, называя его Логосом, Иеговой, Альфэдром*, Савеофом, Родом, Молчанием или Ничто, но возведение в догму учения отдельных пророков всегда приводило к страданию и смерти всех несогласных.
Хазары, засев в Тьмутаракани, не мытьем, так катаньем планомерно брали свое, чему немало способствовал и Владимир, прозванный за все свои благодеяния Святым. Историки оправдывают его деятельность на поприще ростовщичества развитием товарно-денежной системы, но даже государственник Карамзин не сумел умолчать о «всех смертных грехах» Красна Солнышка. Новгород и до Владимира прекрасно обходился без засилья иноземных менял, великий город процветал, свободный от всяческой дани и унижений. Деятельность этого Святого — думал Игорь — сводилась в основном к смене одной формы ига другой. Изощренной, гибкой и еще более жестокой, потому что желтый дьявол шел рука об руку с властью божьих рабов!
Предупреждал Варяжко Ярополка Святославича — не ходи к змию в пасть. Не послушал тот слугу верного, а внял совету слуги скверного, Блуда. Владимир зарезал родного брата, изменника наградил по- свойски. Беременную невестку брата своего, Ярополка, гречанку, изнасиловал и упрятал в гарем. И рек летописец:
«От греховного бо корне злые плоды бывают, от двоих отцов — от Ярополка и от Володимера».
Ненасытный в страсти Красно Солнышко не терпел, чтоб ему перечили. Он пожег несчастный Полоцк, где добывал в жены себе еще и Рогнеду. Та не желала идти за «робича». Прежде чем возлечь на нее, Владимир убил отца Рогнеды, варяга Рогволода, а затем и братьев своей младой жертвы.
Он любил неузнанным приходить на публичную казнь непримиримых супротивников. Позже выяснялось, князь сильно недужил, а бояре радивые да заплечных дел мастера, дескать, перестарались. Киевские простаки умилялись, кесарю сходило с рук. И не перечислить ныне все зверства, что творили княжьим именем.
Из поколения в поколение изустно передавалась история о Велимудре. Этот древний, тщедушный волхв из Ладоги, не вымолвил и слова, когда его пытали, дабы предал он, или продал, Свентовита с Велесом, чтобы уверовал он в мощь христианского бога. Молчал старик, когда привязывали к столбу. Уж задымились одежды, но вот, превозмогая боль, к удивлению толпы, сбежавшейся поглазеть на казнь колдуна, жрец проклял Великокиевского Кагана и все его семя, и наконец, вскричав, «О неумолимый Велес! Прими меня — я иду!», испустил дух. Добрыня собственноручно зарезал в Новгороде престарелого Богомила Соловья* — верховного жреца Велеса.
Проклятие волхва не умерило жар сладострастия. Прелюбодей и маньяк, Владимир обрюхатил всю округу близ Киева, имея несколько сот наложниц, согласно возложенному на себя званию — так просветитель Руси улучшал породу. Это может показаться дикостью не только с точки зрения современного читателя, но даже в те суровые времена любовные похождения Владимира Святославича, мягко говоря, не укладывались в рамки «права первой ночи».
— И вот десять лет царства Владимир провел в эдаких оргиях, — рассуждал Игорь зло, — а на одиннадцатом вдруг морально перековался. В единый миг и стал добропорядочным божьим рабом и служителем Христа! Ой, чтой-то мне сие напоминает?
Все повторяется на кругах истории! Нелепость! Говорят, у него были проблемы со зрением, и Анна посоветовала ему креститься, чтобы окончательно не ослепнуть. Да, любой врач скажет, что столь резкая смена образа жизни приведет не только к потере зрения, но и вообще к сумасшествию… А это был здоровый кобель, хотя и трусливый, как всякий деспот и тиран. В народе долго вспоминали ту ночку, что провел княже под мостом, сберегаясь от врагов. Не случайно, видать, былинный Владимир «лижет пятки» Идолищу, воссевшему во Киеве? И лизал бы до скончания веку, кабы не старый казак Илья Иванович!
Отцову кровь Ярослава Мудрого охладила его супруга, шведская княгиня Ингигерд, внучка князя бодричей. По приезде на Хольмградскую землю вместе со своими викингами она обосновалась в родовом гнезде Рюриковичей Ладоге. Отсюда на мечах словен, варягов и свеев, сын Владимира совершил восхождение к вершинам власти, перешагнув через трупы братьев, весьма кстати зарезанных
