Собранный, внутренне дисциплинированный, справедливый, он сумел из многоликой, разнохарактерной студенческой и рабочей среды организовать коллектив, устремленный к общей цели. Сегодня, по прошествии почти двух десятков лет, мы, сверстники Олега, с восхищением вспоминаем мужественную простоту его руководства, благодаря которому неукротимое племя объединилось, чтобы искать, проходить и описывать пещеры сначала Приморского, а затем и других краев и областей Дальнего Востока. Зародившись вначале как чисто спортивное движение, спелеотуризм дал затем серьезную научную ветвь, а открытые подземные полости расширили представления геологов о карсте нашего региона.
Костяк секции составился из студентов геологического факультета Дальневосточного политехнического института. Около пятнадцати человек было из университета, шесть-семь — из Дальрыбвтуза, были из пароходства, завода радиоприборов...
Олег говорит негромко, спокойным голосом, и через несколько минут затихает шум, внимание у всех сосредоточивается на главном.
Вопросы решались самые разные: какие районы исследовать в, первую очередь, на что обратить внимание во время топографической съемки подземных полостей, где достать карабины, капроновые веревки, котлы — словом, то многочисленное снаряжение, без которого не пройти сложный маршрут. Только опытность председателя и активное участие, на равных, новичков и «старичков» позволяли находить выходы из самых трудных ситуаций. Последним в списке, как правило, стоял вопрос о воскресной тренировке. Из опытных ребят набирали ответственных за проведение тренировки, договаривались о месте и времени встречи.
Воскресенье, восемь утра... Сладкое время сна для уставших за неделю молодых парней и девчат. На улицах просыпающегося Владивостока пока еще малолюдно. На кольце троллейбуса номер два почти пустынно, и только по три, четыре пассажира выходят из подкатывающих вагонов. Участники тренировки опаздывают, и об этом будет очередной серьезный разговор на секции, а пока инициативная группа уже ушла в магазин, чтобы купить чай, сахар, печенье, несколько баночек нехитрых консервов и хлеба для почти походного обеда. В десятом часу нетерпеливые, возбужденные, мы идем к одному из Седанских перевалов. Сначала улица огибает постройки и, подойдя вплотную к подножию отрогов, переходит в старую дорогу, некруто взбирающуюся на перевал. Длинный для новичков, этот путь проходится на одном дыхании, и вот он, карьер — монолитная скала с отвесной 20—25-метровой стеной. Самые опытные расходятся по маршрутам, за которые они отвечают. Маршруты проложены параллельно друг другу по изменчивой скальной поверхности. Самый левый — это около десяти метров чуть наклонной от вертикали гладкой стены, небольшая полочка, удобная для короткого отдыха, и снова гладкий как бараний лоб 10—15-метровый подъем. Только опытные, штурмовавшие уже несколько пещер края взбираются на самый верх.
Но вот выходит на маршрут парень крепкий, в себе уверенный, выходит впервые, чтобы сделать небольшой, крайне важный шаг к мастерству скалолаза... Даже спасительная верхняя страховка, когда ты надежно привязан к страхующему, а он — к зацепившемуся на вершине десятилетнему дубку, не избавляет от страха, липкого, всеохватывающего и потому постыдного. На груди обвязка из прочного пятимиллиметрового капронового репшнура. Каждый узел проверен опытом восхождения. Вверх уходит капроновая веревка, способная выдержать рывок в тысячу с лишним килограммов. Сделай шаг, полшага, четверть шага наверх, и слабина будет выбрана чуткими руками страхующего. Да, страхующий! Это звено может оказаться слабым, но и здесь техника безопасности практически все учла... Однако страшно, все равно страшно подниматься по гладкой стене, когда только носок одной ноги, дрожа от напряжения, опирается на крохотную, символическую полочку шириной в два сантиметра, а пальцы, такие уверенные на земле, судорожно ищут хотя бы маленькую трещинку.
Жизнь... Как беспечны мы в минуты ниспослания благ, как пресыщены, как нередко безразлично нам все и мы сами себе! И вдруг на гладкой отвесной стене маленькое, растревоженное страхом «я» вырастает в центр Вселенной. Все сущее — во мне! Вот где книжная мысль обретает плоть и кровь, и эта плоть и кровь — ты. Очищающим шквалом проходит страх за это астрономически короткое время, за эти длинные минуты твоей жизни, И если, переборов себя, ты преодолел не скалу, а прежде всего страх, преодолел не ради похвалы ожидающих своей очереди парней и девушек — значит, есть в тебе что-то, черт побери, значит, по силам маршруты и посложней. Среди тех, кто приходил в секцию, одни были не по годам собранные и серьезные, другие же — разудалые и бесшабашные. Но первый же выход на скальные тренировки конфузил и усмирял прежде всего позеров, болтунов, потому что на скале, как на ладони, человек весь на миру, и не красивые слова, а воля, ловкость и смелость ведут наверх.
На правом маршруте навесили веревочную лестницу. Кажется, все просто: перебирай руками и ногами перекладину за перекладиной, и ты на вершине. Но стройная веснушчатая Таня Миргородская застряла на первом же метре и висит, раскачивается «уголком». Одна, другая попытка подтянуться ничего не дают. Уходит лестница за ногами вперед, и нет им надежной опоры. Силы, такие бесконечные внизу, тают быстро. Толя Скригитиль, остальные ребята и девушки пытаются помочь советами, но слабые руки не могут удержать, и Таня прыгает с небольшой высоты. Год назад Таня, закончила школу, пыталась поступить на геологический факультет, но не хватило баллов. Трудно сказать, как она. попала в секцию, но с этого момента не пропускала занятий и воскресных тренировок.
Пройдет два года, и большая часть членов секции уверенно будет преодолевать скальный участок с веревочной лестницей и без нее, вверх и вниз. Особенно всем понравится спуск дюльфером. Веревка, надежно закрепленная за комель дубка, пропускается через вытянутую руку, огибает спину и, сделав оборот вокруг другой руки, зажимается в брезентовой рукавице. От грудной обвязки идет веревка к страхующему. Первые шаги вниз, куда и после трех лет тренировки смотреть страшновато, делаются медленно, еще и еще раз проверяется надежность всех узлов, веревок и собственной решимости — ты весь собираешься, настраиваешься. И вдруг, мягко оттолкнувшись от отвесной скалы, почти перпендикулярный к ней, ты начинаешь скользить вниз. Трудно сделать первый шаг, но как только он сделан — шуршит, почти шипит трущаяся о штормовку и рукавицы веревка, надежно притормаживает рука ускоряющийся спуск, а высота, всегда вызывавшая страх и всегда манившая к себе, покоряется тебе и твоим товарищам.
Памятен тот старый карьер. Памятен преодолением себя, чувством зарождающегося товарищества.
Праздничная экспедиция — венец тренировок. Утверждены руководители групп, списки участников, решены все проблемы со снаряжением, сделана раскладка продуктов, обсуждены возможные варианта изменения маршрутов, намечен час сбора. Туда же, на место сбора, придет выпускающий из маршрутно- квалификационной комиссии секции. Он придирчиво проверит личное и групповое снаряжение: аптечку, кроки маршрута — словом, все, без чего нельзя пройти надежно. Все, потому что мелочей в походе не бывает. Мелочи остаются дома.
Вот и тронулся переполненный до отказа состав. Мы устроились в купе общего вагона. Настроение приподнятое, и почти сразу же вспыхивает песня:
Нестройный хор с каждой минутой отлаживается, и только немногие, самые безголосые, лишенные даже простых начал музыкального слуха, дают «петуха». Их не укоряют даже взглядом: нам хорошо, что мы вместе, что позади суета и тревоги повседневной городской жизни, а впереди — необыкновенные впечатления и ощущения, иной мир, иная реальность.
Наш край не знаменит подземными пропастями глубиной в тысячу метров, нет в крае и полостей, длина ходов которых достигала бы более пятнадцати тысяч метров, как у пещеры Кристаллической, расположенной недалеко от Тернополя. И все же мир наших пещер по-своему прекрасен.
Замечено, что слово «самый», такое любимое у журналистов, очень часто используется, чтобы заставить читателя удивиться:
— Вот это да-а-а!
И хорошо еще, если читатель просто удивится. Находятся, однако, такие, кто от этого «самый»
