— Присоединяйся, Одри, — сказала она. — Мы решили просмотреть старые семейные фотографии, пока мужчины играют в гольф, а Энтони спит.
Одри осторожно уселась рядом с Сибил и с интересом заглянула в раскрытый альбом.
В следующие полчаса она узнала почти все о детстве Ричарда из семейных фотографий и пояснений, которыми сопровождали каждый снимок его сестра и мать.
— Это мы с Ричардом, — говорила Сибил. — Видишь, у него синяк и глаз почти заплыл? Это я бросила в него игрушечным грузовиком. — Она постучала тонким пальцем с длинным безупречным ногтем по снимку, на котором у мальчика действительно глаз заплыл и был почти черным. — Сколько нам тогда было, мама?
— Чем это вы тут заняты? — спросил вошедший в гостиную Ричард. — Мучаете Одри семейными историями?
Внезапное появление Ричарда настолько обескуражило Одри, что у нее даже перехватило дыхание — она стыдилась своих недавних мыслей о нем. Кроме того, она ни на минуту не забывала о словах Сибил, о том, что Ричард, возможно, испытывает к ней определенные чувства. И, хотя Одри знала, что это совсем не так, она не смела поднять глаз на Ричарда.
Из рассказов матери и сестры Ричарда Одри поняла, что он всегда, даже будучи еще ребенком, заботился о других. Неудивительно, что он так близко к сердцу принял ее проблемы — это была чистой воды благотворительность. Забота Ричарда о ней была продиктована вовсе не тем, что она нравится ему, а обыкновенной человеческой жалостью и врожденным чувством справедливости. Понимать-то Одри это понимала, но, признаться, была слегка уязвлена.
— Ты угадал, дорогой братец, — между тем отвечала Сибил. — Мы показываем Одри компрометирующие тебя снимки. Теперь она знает всю твою подноготную.
— Вот как? — Ричард вскинул брови в комическом гневе. — В таком случае, когда закончите, я, пожалуй, покажу этот семейный альбом Рэю — тогда он узнает всю твою, моя милая сестра, подноготную — с самого детства.
— Мама! — плаксиво обратилась Сибил за поддержкой. — Он меня дразнит!
— Ты первая начала, — машинально ответила Милдред.
Одри с улыбкой наблюдала за пикировкой брата и сестры. Сколько раз она со своей сестрой так же ссорилась — то ли в шутку, то ли всерьез. Как скучала Одри по своей семье! Пожалуй, Ричард прав — им нужно все рассказать, и не лишним будет, если кто-нибудь согласится приехать в Лондон. Но, одернула себя Одри, только тогда, когда я справлюсь со своими проблемами, и жизнь снова войдет в привычное русло.
Ричард тем временем втиснулся между Сибил и Одри на диван. Он принес с собой аромат свежего воздуха, напоенного ароматами роз и моря, аромат этот смешивался со знакомым уже Одри запахом одеколона Ричарда. Стараясь умерить удары пульса, Одри вновь сосредоточила свое внимание на фотоальбоме.
Сибил перевернула страницу, и Одри увидела очередную фотографию — пятнадцатилетний Ричард на яхте. С ослепительной открытой улыбкой, он выглядел очень мужественно для своих лет и уже был похож на того Ричарда Андервуда, которого знала Одри.
— Я помню этот день, как вчера, — сказал Ричард, поглаживая пальцем глянцевую поверхность старой фотографии. Его плечо невзначай коснулось плеча Одри. — Это был мой первый самостоятельный выход под парусом, — звучал над самым ухом Одри его тихий голос. — В тот день мне казалось, что я владею всем миром.
— Я понимаю тебя, — произнесла Одри, вспоминая тот день, когда родители впервые разрешили ей пойти на танцы. Мать сшила ей по этому случаю новое платье, а отец отдал значительную часть своей зарплаты за модные туфли.
Ричард повернулся к Одри и посмотрел на нее так, словно в душу заглянул. На какой-то момент ее охватило странное, нереальное чувство, словно он все знает — и про платье, и про туфли, и про помаду, одолженную школьной подругой. Они смотрели друг на друга всего миг, но Одри казалось, что это длится вечность и что в комнате никого нет, кроме них. Она с трудом поборола в себе желание дотронуться до щеки Ричарда.
Что это со мной? — спрашивала себя Одри. Неужели на меня так подействовали слова Сибил о том, что Ричард неравнодушен ко мне? Нет, решительно пора взять себя в руки.
— Да, — ворвался в мысли Одри голос Милдред, — ты уже тогда был прекрасным яхтсменом. Твой отец сразу это понял, как и то, что из малышки Сибил выйдет отличный фотограф.
— Наверное, ты делала некоторые из этих фотографий? — обратилась Одри к Сибил, чтобы сказать хоть что-то и не думать о близости Ричарда. — Ричард говорил, что у тебя настоящий талант.
Сибил дотянулась до Ричарда и шутливо потрепала его по щеке.
— Спасибо за лестную оценку, братец.
— Я всего лишь сказал правду, — ответил Ричард. — Слушайте, я умираю с голоду. Кто-нибудь хочет сандвич? Я приготовлю.
Женщины, как оказалось, тоже не прочь были перекусить. Желая быть полезной, Одри предприняла попытку подняться, со словами:
— Я помогу тебе.
Ричард решительно отказался от помощи Одри.
— Ты — останешься здесь, — сказал он строго.
Нимало не обидевшись на приказной тон, Одри фыркнула и весело ответила:
— Слушаюсь, мой господин.
Ричард отправился на кухню, а Одри, не в силах оторваться от его стройной сильной фигуры и мужественной походки, невольно проследила за ним взглядом. Спохватившись, что ведет себя неприлично, она обратилась к Сибил:
— А… может, ты покажешь мне свои фотографии?
Сибил бросила на нее насмешливый взгляд и, с трудом сдерживая улыбку, кивнула.
— Конечно. Все остальные фотографии в этом альбоме, кажется, мои, да, мама?
Одри с интересом принялась разглядывать работы Сибил. Эти фотографии заметно отличались от предыдущих. Чувствовалась рука настоящего художника. Сибил удавалось запечатлеть настроение — настроение и природы, и людей.
— Сибил, твои работы просто великолепны! — искренне восхитилась Одри, перелистывая страницу и рассматривая очередную фотографию — Ричард в четырехугольной шапочке и в мантии с дипломом об окончании университета в руке в окружении своей семьи. — Как тебе это удалось? Все чувства отражаются на лицах!
— Это как раз то, чего я добивалась, — кивнула довольная Сибил. — Посмотри на лицо папы — что ты видишь?
Одри внимательно изучила лицо Питера Андервуда на снимке, одновременно чувствуя на себе нетерпеливый взгляд Сибил. Наконец она сказала:
— Это, наверное, прозвучит глупо, но мне кажется, что Питер выглядит разочарованным.
— Браво! — воскликнула Сибил. — Ты абсолютно права, Одри, папа действительно был разочарован. Он старался скрыть это, но моя камера вытянула из него правду. — Заметив удивленное и недоверчивое выражение лица Одри, она поспешила добавить: — Конечно же папа был очень рад за Ричарда, но дело в том, что как раз в день окончания университета Ричард твердо заявил отцу, что не собирается продолжать традицию и работать в папиной конторе.
— Питер выглядел таким потерянным, — вспомнила Милдред. — Но теперь, когда он собирается выйти в отставку, Ричард согласился вновь обсудить с ним эту тему — Питер так счастлив!
Новость потрясла Одри, но она постаралась не подать виду. Ричард может уйти из банка!
— Но, если Ричард сейчас согласился работать в отцовской фирме, почему он отказывался раньше? — спросила Одри.
Она действительно была удивлена. Одри уже знала, что Питер Андервуд служит в контрразведке и занимает довольно высокое положение. Разумеется, Ричард мог сделать неплохую карьеру, пойдя по стопам отца и деда. Почему же Ричард так странно повел себя?
