похожа на ту одержимую? Может ли так быть, что Хани тоже от крови Торхейма? Или его внучкой, от крови порченной северянки — это объясняло и отметину Хани. Раш понял, что ничего не знает о девчонке. Но даже если так — что изменилось бы?
Карманник спал мало. А то время, что спал, сквозь пелену сна разглядывал гребцов, что налегали на весла даже ночью, правда, с меньшим усердием. Бой в барабан сделался реже, воины переговаривались в полголоса, хоть и продолжали травить байки. Пару раз карманник улыбался даже через туман сна. В конце концов усталость предыдущей бессонной ночи взяла свое.
Уже когда небо сделалось светло-серым, а солнце за снежными тучами степенно взбиралось вверх, послышались крики: 'Парус, парус!' Раш проснулся, зевнул.
— Разлегся тут! — Ворчливо ругнулся кто-то из воинов, едва не прицепившись через ноги карманника, которые тот вытянул во сне.
— Гляди, куда прешь! — огрызнулся Раш. И тут же пожалел о том, что сказал вслух — северянин мог запросто полезть в драку.
Но сегодня богиня удача решила побаловать карманника: воин оставил слова чужестранца без внимания. Северяне все разом поднялись, приложили ладони ко лбам, вглядываясь вперед.
— Чей парус-то? — Спрашивал кто-то.
— Серый вроде, больше хрен увидишь, — ответил ему другой.
— Та-хирцы, — подхватил следующий и смачно плюнул. — Я их задом чую.
— Не, не та-хирцы — у тех парус прямой, а этот — клином, высокий. Не иначе вылупки драконьих яиц пожаловали.
Раш, решив, что так северяне называют выходцев из Народа дракона, заинтересовался, поднимаясь на ноги. Потянулся, вскользь проверил, все ли кинжалы на месте, осмотрелся в поисках, чем бы промочить горло. В бурдюке, что лежал неподалеку, на сумках с кукурузными хлебами, оказалось прокисшее молоко. Раш сделал пару глотков и протянул бурдюк Фьёрну, что выбрался из самого дальнего закоулка драккара. Молодой северянин был зеленее морской воды, веки и кожа вокруг них вспухли серым пятном, губы и того хуже — почти посинели, будто разом лишились всей крови. Раш хотел было сказать, что сейчас тот похож на бродячего скомороха, но смолчал. Парень принял мех и жадно приложился к нему.
— Худо мне, — буркнул нехотя, словно бы признавался в чем-то дурном.
— Ты больше воду из моря не хлещи, бестолку. — Карманник разглядывал пару острых парусов, что виднелись впереди. Достаточно далеко — как не смотри, а не видать рисунка на парусине, но уже близко, чтоб разглядеть корабль. Однако же туман, что стелился по воде, будто бы нарочно скрывал утренних гостей. И Рашу это не нравилось.
— А ты, по всему видать, часто ходишь под парусом. — Фьёрн облизал с обветренных губ капли молока и отрыгнул.
— Я в пене родился, вода мне мать. — Отшутился Раш, впрочем, довольно грубо, потому что, наконец, понял, что его взволновало в парусах. — Ветра нет.
Фьёрн вскинул бровь, не понимая.
— Идут так, будто у них в парусе ветер на привязи, — сам себе сказал Раш, не обращая внимания на северянина, и быстро пересек палубу.
Он всмотрелся в туман, выискивая зорким взглядом хоть что-то, что могло развенчать страшную догадку. Тщетно — ни шума весел, бьющих воду, ни самого мелкого огня.
— Герги! — что есть мочи выкрикну Раш и стремительно обернулся. — Двое, может трое!
Северяне молчали. Первым очнулся Берн.
— Велите трубить остальным, пусть уходят к берегу! — Громогласно приказал он. — Лечь на весла!
— Не успеем, — тут же вмешался Раш.
Его перебил протяжный стон рога. Троекратное гудение раздавалось с носа корабля — северяне предупреждали остальных об опасности. Не прошло и нескольких мгновений, как им ответил другой рог, двумя короткими хриплыми выкриками. Потом еще один, и еще, и еще, каждый слабее и дальше другого.
— Левая сторона — расселись на два борта, остальные — молитесь, закладывайте стрелы и готовьте копья!
Раш спешно прижался к борту, когда северяне бросились в рассыпную. Даже зеленый от тошноты Фьёрн проявил прыть. Воины разделились: половина редко расселась по обе стороны драккара, налегла на весла, вторая доставала из-под лавок сундуки со снаряжением и копья. Карманник успел заметить, что в Северных землях их делали короче, но зато наконечники ковали по форме рыбины — длинными и плоскими.
— Велашова кара… Проклятие Одноглазого на наши дурные головы… И что за напасть…
Раш стряхнул голоса, что так и сыпались со всех сторон, постарался сосредоточиться. Многие называли гергов цепными псами Велаша. Огромные рыбины, размером иногда с две трети драккара. Раш видел, как эти твари заглатывали людей целиком. Однажды, довелось поглядеть и на то, как герг надвое раскусил когг. И, хоть то было лишь раз и многие потом говорили, что явился сам Одноглазый, Рашу стало не по себе, когда заметил знакомые плавники — темно-серые с белыми пятнами.
Впереди замаячили светлые косы. Хани переоделась в тот же самый дорожный костюм, что был на ней всю дорогу до столицы Севера. Теперь, когда северянка рассталась с белым балахоном, а заодно и частью неприступности, она снова стала той самой угрюмой девчонкой. Воины, забитые суматохой, не признавали в ней фергайру, дважды валили с ног, но каждый раз Хани молча поднималась.
— У нас есть три зажигательных горшка, — краем уха услышал Раш.
Возле Берна топтались оба волшебника, по случаю тоже вооружившись копьями. Глядя на их немощные тела, карманник сомневался, что чародеям станет сил сделать замах для удара достаточной мощи. Он и сам вряд ли сможет достать — толстая шкура глубинных рыбин часто зарастала мелкими ракушками и становилась пристанищем для морских звезд, что надежно покрывали тело герга, точно панцирь — воина. Поэтому, хоть кожа этих рыбин не знала чешуи, достать их копьем, а тем более стрелой, было не так уж просто.
— Придержите на черный день. Надеюсь, что от вас будет проку ровно столько, сколько запросила за ваши услуги гильдия.
— Пустая бочка есть? — спросил Раш, но ответа услышать было не суждено.
Судно тряхнуло. Вода, до этого покладистая, укрытая периной тумана, взбрыкнула норовистым мерином. Раш раскинул руки, сохраняя равновесие. Кое-кто из воинов упал, остальные хватались за борт. Хани тоже зашаталась, но смогла устоять на ногах. Берн проревел, чтоб убрала парус.
'Красный медведь' накренился, мачта забрала влево, гребцы дружно заматерились: кое-кто таки сполз с лавки и кубарем покатился к другому борту. Остальные спешно обвязывались веревками, что крепились прямо около весельных отверстий.
Воины кое-как выстраивались в ряд, широко расставляя ноги, чтоб выдержать лихорадку трясущегося корабля. Раш тоже вооружился копьем — тяжеловато, как на его руку, но все же лучше, чем попросту тратить кинжалы, которые, вернее всего, сгинут в пучине не достав цели. Карманник высмотрел еще несколько 'парусов', что мелькнули в волнующемся море, и ушли куда-то на запад. К тем двоим гергам, что шли прямо на них, присоеденился еще один. Откуда-то издалека раздался крик и вспышка озарила серый рассвет: бирюзовый хвост кометы зашел высоко и обернулся, сделав дугу. Набрал ходу, разгораясь с новой силой, и шлепнулся в воду. Море точно разорвалось изнутри в том самом месте, где синяя комета встретилась с водой, подняв на прощание высокий столб воды. 'Слишком близко! — с досадой подумал Раш, закрываясь от соленых брызг, — только раззадорили!' Волшебники, увидав комету сотворенную их собратом, и себе вскинули руки, но Берн велел не спешить.
— Пусть фергайра успокоит велашовых псов, — выкрикнул рассерженный голос.
Раш посмотрел на девчонку и ему вдруг стало жаль ее: короткая, карлица средь своих земляков- верзил, она будто сделалась еще меньше. Косы вскидывались от каждого толчка, звенели побрякушками, а руки судорожно выхватывали из воздуха темные клочья, совсем как тогда, в лесу. Только теперь она выглядела совсем растерянной, будто впервые собиралась воспользоваться чародейством.
Плавники стремительно секли воду. Вот уже показались округлые гребни спин и громадные тени в
