– У тебя какие-то проблемы?
– Нет, просто интересуюсь.
Немного помолчав, Гарри Пени ответил:
– С ними дело обстоит не так просто.
– А что вы скажете об истории?
– История – вещь крайне сложная. Огромное количество разнообразных волновых колебаний образует бесконечное число комбинаций. Вероятно, ты согласишься с тем, что в последнее время фазы этих волн стали совпадать все чаще и чаще. Если так пойдет и дальше, то в начале двухтысячного года, до наступления которого остается всего две недели, может произойти нечто необычайное, если только этому не помешает какая-нибудь катастрофа.
– И что же потом? – спросил Прегер; в последнее время его одолевали подобные же мысли.
– Поживем – увидим, – вздохнул Гарри Пенн.
Тройка благополучно съехала на лед и понеслась на север с такой скоростью, что случайные зеваки, видевшие ее из своих окон, не успевали толком понять, что пронеслось вверх по реке мимо их дома. Прегер не знал того, что города, огни которых виднелись на склонах холмов, жили в ином времени.
Гарри Пенн решил не говорить ему об этом, понимая, что ближайшее будущее имело сейчас куда большее значение, чем прошлое.
К вечеру следующего дня они подъехали к озеру, берега которого тонули во мраке. Гарри Пени привстал и обвел взглядом округу. Ни в прибрежных деревушках, ни в городке Кохирайс не было видно ни огонька.
– Странное дело… – пробормотал он. – Видно, что-то случилось…
Дорога, шедшая к Кохирайсу, была заметена снегом. Подъехав к окраине, они увидели на дороге темный, похожий на бревно предмет. Это было тело Дейтрила Мубкота.
Мертвые тела виднелись повсюду: они лежали на снегу, свешивались с дверных порогов, висели на изгородях. Рядом с погибшими лежали их карабины и ружья. Возле домов высились груды ломаной мебели, битой посуды и тряпья.
– Мне часто виделась эта картина, – пробормотал Гарри Пени Прегеру, от ужаса лишившемуся дара речи. – Но я не думал, что это может произойти в действительности… Впрочем, что произошло, то произошло. Они уже мертвы. Все кончено. Завершилась целая череда эпох. Правь сюда.
Они миновали бельведер и, выехав на лед озера, направились к находившемуся возле противоположного берега островку, затерянному среди множества каналов и проток. Сделав очередной поворот, они увидели перед собой большой двухэтажный дом.
– Его они, похоже, не тронули, – сказал Прегер.
– Это уже не имеет никакого значения… То, ради чего мы сюда приехали, их все равно не интересует. Что касается имущества, то оно в скором времени не будет интересовать уже никого.
Гарри Пенн завел лошадей в конюшню и высыпал перед ними целый мешок овса. Он все еще находился в таком возбуждении, словно битва, жертв которой они видели в городе, до сих пор продолжалась.
– Прихвати-ка их, – попросил он Прегера, указывая на пару старых просмоленных метелок, стоявших у двери.
Расчистив шедшую к дому дорожку от снега, они оказались возле портика, который представлял собой огромную крытую галерею в сто футов длиной и в двадцать пять футов шириной. Входная дверь была цела.
– И как же мы ее откроем? – полюбопытствовал Гарри Пенн.
– При помощи ключа, – осторожно предположил Прегер.
Гарри Пенн рассмеялся.
– Посмотри на замочную скважину! Вставить ключ в нее невозможно! Мой отец боялся грабителей и поэтому любил играть с ними в подобные игры. В ту далекую пору профессия взломщика считалась куда более респектабельной, чем сегодня. Взломщики чем-то походили на шахматистов. Отец тратил массу времени и средств на то, чтобы переиграть воров. Современный взломщик просто-напросто разбил бы окно, тогда же подобные вещи запрещались своеобразным воровским этикетом. Смотри.
Взявшись обеими руками за дверную ручку, он принялся ворочать ее из стороны в сторону, подобно рычагу коробки скоростей, набирая десятизначный код.
Прегер удивленно покачал головой.
– Нравится? – спросил Гарри Пенн. – Можешь считать, что тебе повезло, – больше ты таких замков не увидишь.
В следующее мгновение он уже исчез за дверью, и Прегер поспешил вслед за ним.
Гарри Пенн достал зажигалку и поджег смолистые метелки, тут же вспыхнувшие ярким желтоватым пламенем. Прегер с удовлетворением отметил, что потолки в галерее были достаточно высокими, благодаря чему пламя не могло перекинуться на них. Гарри Пенн не обратил внимания на слова мэра и повел его в глубь дома.
Они то и дело останавливались возле портретов, взиравших на них со стен с неподдельной грустью. Долгие годы одиночества лишили их былого довольства. Вероятно, их поражало и то, что в убеленном сединами старце, расхаживавшем с факелом по комнатам, они узнали маленького мальчика, с которым привыкли связывать свои надежды.
– Все это – Пенны, – сказал старик. – Мне ведомы не только их имена. Я очень любил этих людей. Их давно нет в живых, но когда-нибудь они снова проснутся…
– Проснутся?!
