— Красота моей дочери затмевает очарование ее матери, — объяснил Шон Эмбер.
Эмерелд встала рядом с матерью на колени, чтобы показать ей Кэтлин. Крохотные кудряшки вились вокруг личика сердечком, рот малютки напоминал бутон розы, а глаза казались настоящими изумрудами.
— Но она же точная твоя копия, — объявила Эмбер и засмеялась, сообразив, что повторила свои же слова.
— Мы так волновались из-за нее, но мне кажется, что она наконец начала поправляться, — объяснила Эмерелд.
— Дай мне подержать ее. Я думаю, что с ней все будет отлично. Ты всегда была очень маленькой. Не больше фартинга.
— Она восполняла это нахальством, — поддразнил сестру Джонни.
Праздник продолжался до темноты. Давно уже в Грейстоунсе не слышали столько смеха. Кейт, Тара, Мэг и Эмбер заспорили — кому купать малышей.
— Господи, да здесь же нет никакого порядка. Я считаю, этим должна заняться бабушка, — заявила Эмбер.
— Что ж, раз уж так вышло, что бабушка я, то я с тобой согласна, — торжествовала Мэг.
— Да ты напилась, — обвинила ее Тара.
— Так это все ваше чертово вино, — вступила Кейт, считая, что ее обвинение бьет прямо в цель.
— А вы даже не Фитцжеральд, — наступала Мэг.
— За одну Кеннеди дадут трех Фитцжеральд в любой день недели! — парировала Кейт с боевым блеском в глазах.
И тут они все разразились хохотом и все вместе отправились наверх. Молодые няньки Эллин и Джейн отчаялись — когда-то им теперь удастся подержать малышей на руках.
— Я собираюсь отнести тебя в постель, — заявил Шон, поднимая Эмерелд на руки. — Ты все такая же — не больше фартинга.
— Но я компенсирую это нахальством. — Она взъерошила ему волосы.
Шон понимал, что Эмерелд радуется этому дню, но она устала и должна отдохнуть, если собирается не отставать от остальных. О'Тул отнес ее в спальню и спустился вниз, зная, что Эмбер станет искать его там, когда вся семья разойдется отдыхать.
Шон налил им обоим по стаканчику французского коньяка.
— Больше тостов не будет? — беззаботно спросила Эмбер.
— Почему нет? Я пыо за вас, Эмбер. Вы продали свой бизнес.
Она не стала спрашивать, откуда ему это известно. Шон О'Тул обладал таинственным даром знать о многом.
— Вряд ли я стала бы уважаемой бабушкой, если бы по-прежнему владела борделем. Так что я поступила достойно.
— Если это выпад в мою сторону, то я первым признаю, что заслужил это.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — честно призналась Эмбер.
— Разве Эмерелд не рассказала вам, как недостойно я себя повел? — недоверчиво спросил он. — Мне кажется, что больше всего в ней я люблю ее… великодушие и щедрость. — Шон подошел к камину, согревая рюмку с коньяком в ладони, потом неторопливо рассказал Эмбер всю историю от начала до конца. — И после всего этого она проявила столько великодушия, что назвала близнецов Джозефом и Кэтлин.
— Но ведь моя дочь не простила вас, верно?
О'Тул покачал головой:
— Нет. Я и не жду прощения. Мой поступок нельзя простить.
— Но он не был для нее полной неожиданностью. Я предупреждала Эмерелд об этом. Я говорила ей, что вы используете ее как орудие мести.
— И что она вам ответила?
— Эмерелд сказала, что понимает вашу жажду мести. Сказала, что вы научили ее жить одним днем и что, если все это завтра кончится, она не станет жалеть ни об одной минуте, проведенной вместе с вами.
— Эмерелд говорила так, потому что верила мне. Я обманул ее доверие. — Шону не удалось скрыть боль, промелькнувшую в его глазах. — Я подозреваю, что она хочет оставить меня.
— И как вы поступите?
— Привезу ее обратно, разумеется. Я никогда не отпущу ее!
Словно пришпоренный дьяволом, не отпускающим его ни на минуту, Шон на следующий день подарил Эмерелд корабль.
— Пойдем посмотрим. А то команда с «Серы-1» красила его целыми днями.
Все обитатели Грейстоунса отправились на мол, чтобы посмотреть на «Ласточку» с новыми парусами, переименованную в «Изумрудный остров». Словно бросая вызов, Шон сказал Эмерелд:
— Я дарю тебе и команду, чтобы ты стала капитаном своей судьбы.
— Это для развлечения или для того, чтобы начать собственное дело по перевозке грузов?
— Эмерелд, поступай с ним как хочешь. Я просто хотел показать тебе, что все принадлежащее мне — твое.
Молодая женщина задумалась. Готов ли О'Тул поделиться с ней своим подлинным «я», ведь он всегда оставлял нераскрытой часть своей души. А теперь получается, что и она сама поступает так же. Однажды Эмерелд уже отдала ему все — свое сердце, любовь, доверие. А теперь ее сокровенная сущность скрыта от него. Казалось, все ее чувства ушли в глубину, а сердце застыло и не хочет оттаять. Эмерелд просияла улыбкой:
— Завтра устроим вечеринку под парусами. Кто поедет?
— Только не я, — засмеялся Джонни. — С этого момента я собираюсь никогда больше не покидать сушу.
— Тогда приглашаются только дамы, — объявила новая владелица судна. — Нам необязательно отплывать далеко. Может, пройдем до Дублинской гавани и обратно?
Эмбер, Нэн, Тара, Мэг и Кейт немедленно согласились.
— Раз с этим решено, — заговорила Эмбер, — тогда чем мы займемся сегодня?
— Мы с Джонни хотели бы окрестить малыша, пока вы здесь, — смущенно заговорила Нэн. — Мы решили назвать его Эдвардом в честь моего деда.
— Какое прекрасное имя, — согласилась Эмбер. — Я не думаю, что бабушка не может стать ему крестной матерью, верно?
Когда все отправились обратно к дому, Эмерелд задержалась, осматривая гавань Грейстоунса, где стояло на якоре около полудюжины кораблей. Шон подошел к ней:
— Мне жаль, что мы не окрестили близнецов. Это тебя огорчает?
— Немного, — согласилась она.
Им не хотелось, чтобы дети носили фамилию Монтегью, но так как невозможно было дать им фамилию О'Тул, они не стали их крестить.
— У меня есть идея. Давай дадим им фамилию Фитцжеральд, раз мы оба ее носим. Ты же знаешь, как говорит Шеймус: всегда делай то, что выгодно, и никогда не ошибешься.
— Отец Фитц откажется. — Она вспыхнула при воспоминании о том, что священник говорил ей.
У Шона окаменело лицо.
— Фитц исполнит мой приказ, Эмерелд, не сомневайся.
Позже, когда все собрались в церкви для церемонии, Эмерелд поняла, что Шон, должно быть, переговорил наедине с отцом Фитцем, чтобы тот подчинился закону. Его закону. Ни словом, ни взглядом священник не выразил сомнений по поводу крещения всех троих младенцев.
Джонни и Шон гордо держали на руках своих сыновей, а Эмерелд с тяжелым сердцем думала о том, что собиралась сделать. Неправильно лишать отца сына. Она взглянула на крошечную девочку на своих руках и поняла, что не вынесла бы разлуки с ней. Она снова вспомнила слова Шеймуса о выгоде. Именно так она и поступила, позволив Шону О'Тулу спасти их и окружить заботой, пока они не окрепли. А теперь она
