— Иван, ты не видал?
— Чего? — спрашивает Иван.
— Да святые убежали.
— Видел, — говорит Иван. — Они зашли во двор, шумели-шумели, хотели было вас повидать, да вы спите, и не стали будить; обиделись и ушли.
Поп мигом из церкви на улицу, глядь — идет женщина за водой.
— Слушай, ты не видала?
— Видела, вон они на горку пошли, — отвечает женщина.
А на горку шли мужики землю делить, а женщина не знала, про кого поп спрашивает.
Вскакивает поп во двор и кричит:
— Иван, садись скорей на лошадь, догоняй святых, дам, что захотят, лишь бы только вернулись!
Садится Иван на лошадь и едет за бугор. Заехал Иван за бугор, видит — а там собрались мужики землю делить. Посидел Иван с ними, перекурил. Едет назад.
— Ну, что? — спрашивает поп.
— Да они, батюшка, обижаются. Сказали так: «Не вернемся, пока нам поп не заплатит за каждого три рубля, а за Николая-угодника шесть, да еще четверть горилки и миску вареников со сметаной». Сказали, что придут только к ночи, чтоб никто не видел, а то совестно будет.
Поп говорит:
Ладно! Погоняй живей да скажи, что все сделаю, пускай только возвращаются.
Поехал Иван за бугор, поговорил с мужиками, воротился назад и говорит:
— Сказали, вернемся только к ночи. Пусть готовит горилку и закуску во дворе.
Поп все наготовил. Приготовил и деньги, дожидается. А попадья, кроме того, и миску вареников поставила. Ждут, полночь уже, а святых-то все нету и нету. Поп и говорит:
— Иван, я пойду посплю, а ты, как придут, разбуди меня!
Поп и захрапел. Иван со сторожем повечеряли сметаной, достали святых с чердака, обмыли, поразвешивали их опять в церкви, а сами улеглись отдыхать.
Просыпается поп, спохватился:
— Что такое, что Иван меня не будит?
Видит поп, что Иван спит, а сметана вся съедена. Будит Ивана.
— Иван, Иван, подымайся!
Иван просыпается. А поп спрашивает:
— Где же святые?
— Э, да они уж тут были, попили-поели и меня угостили, да и в церковь пошли.
Поп:
— А чего ты меня не разбудил?
— Да я хотел было будить, а Николай-угодник и говорит: «Не буди батюшку, они так крепко уснули, будут еще обижаться!»
ПАН И БЕДНЯЦКАЯ ДОЧЬ
Жил себе пан и слыл человеком весьма умным: «Дай, думает, проверю, так ли уж умны да хитры мои мужики, как я?» Позвал к себе двоих: одного бедняка, а другого богатея — и говорит:
— А ну-ка, ответьте мне, мужички, что на свете всего быстрей, слаще и мягче? Ступайте домой да подумайте, а завтра приходите сюда с ответом. А кто меня не послушается, тот будет три дня привязанный за ноги висеть.
Сгорбились мужички и назад пошли. Богатей воротился домой и сразу же надумал: «Быстрей всего у меня конь Васька, слаще всего мед из моих ульев, а мягче всего — перины».
А бедняк думал-думал, да и заплакал. Как же! — три дня вверх ногами висеть. Видит дочка, что отец плачет, и спрашивает:
— Чего это вы, тато, пригорюнились?
— Да вот задал мне, дочка, злой пан такую задачу, что ломаю-ломаю себе голову, а никак ничего не надумаю. И рассказал дочери, что задал ему пан.
Выслушала дочь и говорит:
— Да стоит ли, тато, плакать? Ступайте да скажите ему, что быстрей всего мысль, слаще всего сон, а мягче всего кулак, ведь на чем бы ты ни лежал, а все кулак под голову мостишь.
Явились на другой день мужички к пану.
— Ну что, — говорит, — отгадали?
Тут богатей и выскочил первым.
— Как же, паночек, чтобы я да не угадал! — И рассказал, что он вчера придумал.
— Дурак! — сказал пан. — Не будь ты богат, три дня висел бы. А ну ты!
Бедняк рассказал.
Пан удивился.
— Раз ты такой хитрый, то на тебе этот горшок, залатай мне его.
Пошел бедняк, голову понуря.
Опять приметила дочка отцову печаль, да и спрашивает:
— Чего, тато, грустный, невеселый?
Так и так, говорит, дал, мол, пан горшок залатать. А дочь усмехается:
— Не тужите, тато. Пойдите да скажите ему, пускай пан сперва вывернет горшок наизнанку, а потом и даст латать.
Обрадовался бедняк, побежал к пану. Вот, думает, от напасти избавлюсь. Встречает его пан, спрашивает. Рассказал ему бедняк и это. Пан так и подскочил:
— Кто ты таков, что так уж хитер?
— Это не я, это дочка моя.
— Дочка? А! Ну, раз она такая разумная, то пускай явится ко мне в гости таким способом: приедет и не приедет, пусть голая и не голая, и с подарком и без подарка.
«Ой-ой-ой! — подумал, испугавшись, бедняк. — Вот так задал задачу!» — И рассказал дочке.
А та не долго думая надевает на себя сеть, которой рыбу ловят, берет зайца и голубя, и сама на барана садится.
Увидел ее пан в окно, так руками и всплеснул — голая и не голая, едет и не едет. Вышел на балкон и натравливает на нее собак.
Но бедняцкая дочка не растерялась. Она пустила зайца, а собаки за ним. Потом сует пану под нос голубя. Только протянул пан руку, а голубь и улетел.
И стало пану так завидно: чтоб какая-то простая мужичка да была умнее его! И решил он ее повесить. Привязал на сухой ветке петлю, да и говорит:
— Говори, чего хочешь, а то сейчас помрешь.
— Хочу я, пан, чтоб веревку лучше привязали, а то, чего доброго, оборвется, и я сразу не задушусь. Подцепитесь вы, паночек, — если вас выдержит, значит, хороша.
«А и правда, — думает пан, — это мне ничего не стоит, а перед смертью дивчине я уважу, тогда и греха мне не будет!» И всунул он в петлю голову. А девка — хвать и вздернула. Повис пан и язык высунул.
Вот какая хитрая была дочь бедняка!
ДВА ВОРА, ПАН И ПОП
Пошли два вора к пану лошадей красть. А у пана были такие злые собаки, что никак к конюшне не
