боялся, что Рэйчел причинит ему боль.
Руки Джека изменили направление движения и остановились на его заросшем щетиной подбородке.
– Да, давай, – тихо сказал он.
– Давай что? – немного задыхаясь, спросила она.
Рэйчел была так близко, что Джек чуть не забыл о своем решении. Но взяв себя в руки, он ответил:
– Забудем о ките, как ты сказала.
– О.
Он услышал мольбу в ее голосе и придвинулся поближе. Вот она в его руках, ее тело прижимается к нему, как будто не может приблизиться достаточно близко. Обвив руками его шею, она притянула его к себе. Его губы коснулись ее губ, исследуя, нащупывая, пробуя. Ее желание, казалось, было таким же сильным, как и его.
Его руки свободно двигались под ее одеждой, по упругому телу, гладкой коже, твердым соскам, пушку волос. Рэйчел вскрикнула, напряглась и оттолкнула его от себя.
– О, господи! – слезы потекли по ее щекам, рыдания сотрясали тело.
Сначала Джек разозлился, будто она окатила его ледяной водой. Злость его была неподдельной, а когда в голове прояснилось, он вдруг испытал непривычную нежность и желание утешить.
– Рэйчел, милая, что случилось? – мягко спросил он. – Я слишком груб? Скажи мне, пожалуйста.
Рэйчел всхлипнула, сдерживая слезы, но тут же разрыдалась с новой силой.
– Дорогая! – Джек был расстроен. – Я действительно не хотел тебя обидеть. И я отношусь к тебе совсем не так, как ко всем остальным женщинам.
Она подняла на него глаза – слезы высохли с поразительной быстротой. Рэйчел спокойно спросила:
– Ты не обманываешь меня?
Джек не ответил, он только покачал головой. Слова сейчас и не были нужны, сейчас были нужны доказательства куда более весомые. Он осторожно разжал ее пальцы, поцеловал сначала правую, потом левую ладонь, а потом с нежностью – в губы.
– Значит, я вру даже сама себе, уверяя окружающих, что самое важное для меня – самостоятельность? Но учти, – она обвила руками его шею и шептала теперь в самое ухо: – Через час я забуду то, что сейчас говорю. И тогда – не сердись.
– Договорились, – согласился Джек. Возможно, впервые в жизни он знал, что вызывающее поведение женщины, с которой он переспит, не будет вызывать у него неприятного раздражения.
Он не ошибся в себе, как не ошиблась в себе и Рэйчел.
Немного отдышавшись, приведя себя в порядок и рассмеявшись, она нарочито серьезно произнесла:
– Конечно, я была права, – прозвучал ее низкий голос.
– Откуда ты знаешь? Разве что-то произошло? Доказательства?
– Потому что... О, я знаю, глупо так говорить. Я полагаю, это означает, что я попала в антропоморфическую западню. Знаешь, когда говоришь о животном, как о человеке, будто оно может думать, как человек. Но я просто не могу не ставить себя на место кита и все время пытаюсь представить, о чем он может думать...
– Продолжай.
– Ну, если он хочет получить тебя, он попытается выманить тебя в море, так же как ты пытаешься заманить его к суше. Это морское существо, вода – его естественная среда.
– И как он собирается вытащить меня?
– Я бы и сама хотела это знать. Где-то в его голове зреет план...
– Ты говоришь, как пред...
– Знаю, как предсказательница. Ты прав, – она потянулась к его рукам. – Послушай, я без ума от тебя. Ты ведь знаешь это, да?
– Я понял, – он ухмыльнулся. – Я тоже от тебя без ума.
Она тепло улыбнулась:
– Может, нам лучше пока остаться со своими проблемами. Я должна была бы тебе сказать... садись в первый автобус и сматывайся отсюда. Но я не скажу. Знаешь почему?
– Почему?
– Потому что это самый интересный эксперимент в моей жизни – человек против суперкита.
– Хладнокровная сучка, – сказал Джек, только наполовину шутя.
– Да еще и потрясающая! Поцелуй меня, дорогой. – Отпустив его, Рэйчел тихо сказала: – Пожалуйста, будь осторожен, Джек. Это животное такое же умное, как человек. Я боюсь, я действительно боюсь.
Вдруг оранжевая вспышка в гавани заполнила ночь и отразилась на их лицах.
– Что это? – воскликнула Рэйчел, поднимаясь из спального мешка.
