следовало бы прислушаться к своему занимающемуся чувству тревожности.
'Успокойся, мы поможем тебе. Скажи, кто ты'.
'Меня зовут Викония. Я… нездешняя, спасибо за помощь'.
'В сторону, странники, я — из Пламенного Кулака'. Воин, приближавшийся к нам, был наверняка тем индивидом, от которого бежала Викония. 'Женщина, просящая вас о защите — гнусная убийца. Она — темная эльфийка, и душа ее черна'.
'Он лжет, я не сделала ничего дурного', — возразила Викония.
'Что ты собираешься сделать с ней?' — поинтересовалась я.
'Убить, конечно же'.
'Мы не можем этого допустить', — твердо молвила я, закрыв Виконию своим телом. — 'Сперва тебе придется сразить нас'.
'Глупо! За защиту убийцы я приговариваю к смерти всех вас!'
Мы были вынуждены убить его. Викония выказала признательность нам за помощь.
'Спасибо, что рисковали жизнью из-за меня. Я знаю, что вы думаете, вы не доверяете мне из-за темного цвета кожи. Я — темная эльфийка, но я отступница и мне нужна ваша помощь. Я больше не получаю сил от паучьих богов, которых вы, обитатели поверхности, так страшитесь; теперь мудрость мне дарует богиня Шар, а она — божество поверхностного мира. Я буду крайне признательна, если вы позволите мне присоединиться к отряду. Мне больше некуда идти'.
'Мы не судим индивида по той расе, к которой он принадлежит и с радостью примем тебя в отряд'. В то время я мало что знала о дроу. Но хоть позже узнала куда больше, я не сожалела о своем решении спасти ее от несправедливых обвинений наемника Пламенного Кулака.
Весь этот день Викония провела вместе с нами. Ночью мне приснился очередной сон.
Во сне я вернулась в лагерь разбойников, где была одержала блестящая победа. Страшный порыв ветра оторвал меня от земли, подняв высоко над лагерем. Неожиданно ветер исчез, и я камнем рухнула вниз. Но я не разбилась о землю, а проникла в нее, во тьму.
Забрезжил слабый свет, освещая пещеру и статую меня самой. Зазвучал голос: 'Подобная честь не заслужена, великая хищница, ибо вся твоя сущность не принадлежит тебе. И вскоре от тебя потребуют вернуть ее'. Костяной кинжал вылетел из тьмы и ударил в статую. На ней появилась маленькая трещина, а я испытала страшную боль, будто меня разрывали на части. И когда я пробудилась, крича от боли, в ушах у меня все стоял тот страшный голос: 'Тебя сделали такой, какая ты есть, но сломать тебя несложно'. Также после сна я обрела новое магическое умение, но лишь несколько дней спустя осознала, что могу теперь исцелять отравление.
Утро началось неплохо. Я заметила, что Киван весь прошлый день хмурился, косясь на Виконию. Это не укрылось и от нее, и во время завтрака она обратилась к нему.
'Дартиир, я знаю, что ты смотришь на меня, как на врага, но, быть может, мы сможем преодолеть наши разногласия'. Киван не ответил, я поднялся на ноги и устремился прочь.
Этим утром я побеседовала с Виконией. Она с гордостью открыла, что является уроженкой города Мензоберранзана, что в Подземье. Она очень мало говорила о причинах, побудивших ее оставить темное царствие, но утверждала, что не поклоняется боле богине-паучихе Лолс, что, как я знала, вполне может привести ее к гибели. Ныне она предана богине ночи Шар, что вполне подходяще для дроу; однако когда я спросила Бранвен об этой богине, та отвечала: совершенно неочевидно, что Викония отринула зло, присущее ее народу. Она находила мир поверхности несколько странным, но лишь из-за недостатка опыта. Также она оставалась немного наивной в осознании того, как жители поверхности относятся к ее расе. Многие не дадут ей даже рта раскрыть, немедленно атаковав. Я попыталась применить к ней свои способности к очарованию, но магия не оказала на нее воздействие — сказывалось природное сопротивление дроу к волшебству.
Мелкий инцидент наглядно показал раскол в моем отряде. Погруженные в беседу, мы с Виконией шли следом за Киван. Он шел впереди отряда и остановился, чтобы взглянуть на чьи-то следы. А когда заметил Виконию, стоящую подле, со злостью обратился к ней.
'Прочь от меня, темная эльфийка!'
'Иблит!' Викония наградила его испепеляющим взглядом. 'Если хочешь сразиться, то я с радостью'.
'Не заставляй меня еще раз тебя предупреждать, дроу', — произнес Киван. — 'Твой следующий шаг станет для тебя последним'.
'Не угрожай мне, Киван, или сам расстанешься с жизнью'.
Я велела Кивану продолжать путь. Он вновь шел впереди, а следом за ним — я, Викония, Имоен, Сафана и Бранвен. Думаю, Кивану было неприятно и то, что я говорила с Виконией, ибо через какое-то время он резко обернулся к нам. Он обратился к Виконии, но слова его предназначались, думаю, и мне тоже.
'И как это мы стали доверять прихлебателям Паучьей Королевы?'
'Я больше не поклоняюсь Лолс', — не повышая голоса, отвечала Викония, но я заметила, что она опустила руку на рукоять булавы, притороченной к поясу.
'Твое зло приведет тебя к гибели, темная эльфийка', — продолжал подначки Киван.
'Я не потерплю подобных слов от мужчины', — разъярилась Викония. Она направила булавы в сторону эльфа: 'На колени'.
'Ты, злобная ведьма, за это ты умрешь'. Киван выхватил стрелу из колчана.
'Если хочешь сдохнуть, я буду рада помочь'. Викония перехватила булаву поудобнее, изготовилась к бою. Я была поражена тем, с какой скоростью они от слов перешли к действиям, и с большим трудом уговорила Виконию и Кивана прекратить бессмысленное противостояние. Несмотря на то, что это Киван спровоцировал Виконию, я знала, на кого из них могу положиться.
Викония не вписывалась в наш отряд. Она обладала жестокой натурой, что только усугубилась как следствие реакции на нее обитателей поверхности, как то наемник Пламенного Кулака, который вынес суждение, не основываясь на фактах свершенных преступлений. Интересно, насколько стереотипы, которые сложились у людей по отношению к оркам, хобгоблинам и иным гоблиноидам повлияли на долгосрочные отношения между нашими расами. Наверное, среди них есть те, кто хочет лишь жить в мире с соседями, но 'добрые' люди искореняют их, как тараканов, в то время как 'злые' люди используют как пушечное мясо.
Когда Имоен попыталась высказать слова сожаления из-за ухода Виконии, та злобно прорычала: 'Прочь от меня, мерзость с поверхности!' Я понимала, что она чувствует себя отверженной, но иного выхода у меня не было.
В этот же день, проходя через небольшую рощицу, мы повстречали друида, который, завидев нас, в гневе возопил:
'Самонадеянные глупцы! Вы возвращаетесь туда, где устроили резню! Перед тем, как я позволю вам уйти, земля щедро напьется вашей крови! Я отомщу за гибель своих братьев!'
'О чем ты? Мы никого не убивали', — возразила я, надеясь избежать кровопролития. — 'Может, у тебя с головой не все в порядке и тебе нужно успокоиться, чтобы мы смогли выяснить, кто в действительности ответственен за гибель твоих 'братьев'.
'Думаешь, сможешь выкрутиться! Я знаю, кто ты, кто вы все такие! Да уничтожить ярость Малара тебя и твоих спутников!'
К нему подоспел иной друид, но вместо того, чтобы присоединиться к своему собрату или хотя бы постоять в сторонке, он принял нашу сторону в бою. После завершения оного я обратилась к нему с вопросом.
'Я прошу прощения за действия Осмади', — сказал он. — 'Он обезумел после того, что произошло здесь… несколько дней назад. Отряд разбойников, именующих себя Холодом, ворвался в наш лагерь, когда мы были заняты возведением святилища. Они перебили многих, в том числе и близких друзей Осмади'.
'Почему же ты позволил нам убить Осмади? Ты же хорошо его знал. Вы оба — друиды'.
'Верно, мы хорошо знали друг друга. Но здесь ничего нельзя было поделать… он лишился рассудка. Думаю, вы понимаете. Иногда выбора у нас нет'.
'Странно, что ты вот так просто сбрасываешь жизнь со счетов. Должен же был быть иной путь'.
