направился к телефону-автомату на углу.
На следующее утро, сразу после девяти, в дверь кабинета Кэтрин Рили постучали. Она подняла глаза и увидела Микали.
– Когда ты приехал?
– Прилетел сегодня утром на подержанной „Сессне', которую недавно купил. У меня образовалась парочка свободных дней перед концертами в Париже, Берлине и Риме. Потом я собирался пожить какое-то время на Гидре. Ты можешь освободиться?
– Не знаю, – ответила Кэтрин уже в его объятиях и сгорая от желания, которое никогда не угасало в ней в его присутствии. – В нынешнем семестре у меня завал работы.
– Ну ладно. Тогда как насчет сегодняшнего утра? Если будешь себя хорошо вести, я позволю тебе сесть за штурвал.
– Я летаю лучше тебя, Джон Микали, и ты это отлично знаешь, – парировала она, ибо, помимо всего прочего, их роднила еще и общая страсть к небу. – Только дай мне десять минут, чтобы переодеться.
– Пять. – Микали присел на стол и закурил сигарету в ожидании, когда Кэтрин вернется из спальни. – Значит, ты много работала на этой неделе. Чем занималась?
– Тем же, чем всегда, – отозвалась она из другой комнаты. – Вчера, к примеру, пришлось повидаться с той девушкой, Гофман, хотя и при довольно странных обстоятельствах.
– В самом деле? – Микали подошел к двери и прислонился к косяку. – Расскажи.
Когда они направились к машине, Джон извинился, под пустяковым предлогом вернулся в колледж и из первого попавшегося автомата позвонил в Париж.
Девиль снял трубку, и Микали быстро заговорил:
– Помните того типа Моргана? Мне нужна информация о нем. Абсолютно вся, в том числе фотография. Могут ваши люди в Лондоне предоставить мне то, что я хочу?
– Разумеется. Заберете бумаги в своем лондонском почтовом ящике сегодня вечером после семи. Если я правильно понял, у вас возникли проблемы?
– Он приходил к немке. Ничего не добился. Теперь, насколько я знаю, улетел в Ольстер, надеется выйти на след инструмента.
Девиль усмехнулся.
– Он разрабатывает пустышку. Его ждет тупик.
– Конечно, – согласился Микали. – Но все равно надо быть во всеоружии. Постараюсь держать вас в курсе событий.
7
Двенадцатиэтажный отель „Европа' в Белфасте возвышается над железнодорожной станцией на улице Грейт Виктория. Со дня открытия в 1971 году боевики ИРА более двадцати пяти раз пытались взорвать его.
Эта занимательная статистика пришла в голову Моргану, когда он стоял у окна своего номера на четвертом этаже и смотрел вниз на автобусную остановку и на протестантскую твердыню – район Сэнди Роу.
Холодный восточный ветер задувал со стороны Белфастского залива, разнося капли дождя по улицам полуразрушенного города. Разочарование и нетерпение терзали Моргана. Он жил здесь уже второй день, и до сих пор ничего не произошло.
Он не выходил из отеля и покидал свой номер только затем, чтобы спуститься в обеденный зал или бар. Почти все ночи он провел, сидя в темноте у окна и слушая, как тишину то тут, то там прорывают взрывы бомб и треск выстрелов.
Его беспокоило то, что уже наступила пятница, и менее чем через сорок восемь часов, в 4 утра, в понедельник, 31 июля, начнется операция „Моторист', крупнейшая для британской армии со времен Суэца. Она заключалось в запланированном вторжении в так называемые „закрытые' районы Белфаста и Лондондерри, полностью контролируемые ИРА. Едва операция начнется, О'Хаган, бесспорно, уйдет глубоко в подполье, возможно, даже скроется на юг, в Республику Ирландия.
Наконец, терпение Моргана лопнуло. Он надел пиджак и, спустившись на лифте в фойе, сообщил клерку за конторкой, что направляется в бар. Там он уселся на высокий табурет и заказал ирландского виски „Бушмилс'.
Возможно, он слишком многого ждал от О'Хагана. Наверное, их пути слишком разошлись.
Он маленькими глотками попивал виски, когда носильщик в форме легонько прикоснулся к его плечу.
– Полковник Морган? Такси ждет вас, сэр.
Водителем оказался пожилой, давно не бритый мужчина. Усевшись на заднее сиденье, Морган перехватил в зеркальце заднего вида устремленный на него взгляд. Они ехали в молчании сквозь дождь и сгущавшиеся сумерки. Почти на всех перекрестках стояли солдаты, но по улицам сновало довольно много машин и на удивление много народа толпилось на тротуарах.
Машина выбралась на Форс-роуд. Слева тянулся католический квартал. И тут водитель свернул на одну из зловещих боковых улочек. В конце ее находилась строительная площадка. При их приближении высокие ворота распахнулись и, пропустив машину, захлопнулись вновь.
Висевший над воротами фонарь освещал двор. Неподалеку стоял старый фордовский грузовик с надписью „Булочная Килроя'.
Тишину нарушал только шелест дождя. Водитель впервые за время поездки заговорил:
– Вам лучше выйти наружу, мистер.
