и, так и не сказав ни слова, вышел, закрыв за собою дверь.
– Милости прошу, мистер Льюис, – позвал Микали.
Морган шагнул через порог. Его глазам предстала длинная, просто обставленная комната с выкрашенными белой краской стенами, полом из полированного кирпича, весело гудящим огнем в камине и Джоном Микали за концертным роялем.
– Раздевайтесь, пожалуйста.
Морган швырнул шинель на первый попавшийся стул и медленно, как во сне, сделал шаг. Во рту у него пересохло, воздух с трудом проходил в легкие. Звуки музыки, казалось, раздирали ему сердце.
– Вы знаете, что я играю, мистер Льюис?
– Да, – хрипло произнес Морган. – „Пастораль' Габриеля Гровлеца.
Микали изобразил на лице удивление.
– Вы, оказывается, человек со вкусом.
– Не совсем так, – ответил Морган. – Дело в том, что именно ее играла моя дочь на зачете за пятый класс в Королевском музыкальном колледже.
– Мне очень жаль, полковник, – произнес Микали. – Я в самом деле старался избежать столкновения.
Морган больше ничему не удивлялся.
– Могу себе представить, – бросил он. – Когда вы убили в Париже Стефанакиса, то сохранили жизнь шоферу. А также горничной в берлинском „Хилтоне' и другому шоферу, теперь уже в Рио, когда застрелили генерала Фалькао. Интересно, кем вы себя считаете – уж не Всевышним ли?
– Таковы правила игры. Я охотился не на них.
– Игры? – переспросил Морган. – И что же это за игра такая?
– Вам следовало бы знать. Вы достаточно долго играли в нее. Самая волнующая игра на свете, где конечная ставка – собственная жизнь. Признайтесь честно – хоть что-нибудь еще будоражило вашу кровь столь же сильно?
– Вы сумасшедший, – пробормотал Морган.
– Ну почему же? – Микали выглядел несколько удивленным. – Я делал то же, но в военной форме, и меня награждали медалями. Как вас сейчас. Так что, когда вы смотритесь в зеркало, то видите меня.
Он заиграл другое произведение, полное жизни и энергии.
– Интересно, что вы здесь совсем один, – продолжал Микали. – А где „Д-15' и спецслужба Скотленд- Ярда?
– Я хотел расправиться с вами в одиночку.
Музыка перешла в крещендо. Морган изготовился для схватки.
– Нравится? – спросил Микали. – Прокофьев, Четвертый фортепианный концерт си бемоль мажор для левой руки.
На крышу рояля легла его правая рука, сжимающая „вальтер'. Морган метнулся в сторону, и пуля только чиркнула ему по плечу. Он вырвал из розетки шнур от лампы на журнальном столике, и комната погрузилась во тьму. „Вальтер' выплюнул огонь еще и еще раз, но Морган уже выпрыгнул из ближайшего окна, пересек террасу и тяжело спрыгнул в лежащий на три метра ниже сад.
Собака у коттеджа заливалась лаем. Морган устремился к краю обрыва, петляя между оливами. Микали, без колебаний последовавший за ним, не отставал.
На землю уже спустилась почти непроницаемая тьма, и только горизонт пылал оранжевым пламенем. Морган достиг края обрыва и понял, что дальше бежать некуда. Целое мгновение его силуэт четко вырисовывался на фоне оранжево-золотого заката. Микали выстрелил на бегу. Пуля столкнула Моргана вниз. Он вскрикнул и исчез.
Микали заглянул в бездну. За его спиной раздались шаги, и из темноты возник Константин с дробовиком в одной руке и фонарем – в другой. Микали взял у него фонарь, включил его и направил на мрачные волны, бушующие между камней.
– Мальчик спит? – спросил он.
– Да, – кивнул старик.
– Хорошо. Доктор Рили приедет завтра утром из Афин на первом катере. Встретишь.
Когда Микали зашагал обратно в сторону террасы, старик бросил взгляд на темное море, перекрестился и побрел к коттеджу.
Примерно час спустя Жан-Поль Девиль вошел в свою парижскую квартиру после ежегодной вечеринки с коллегами – адвокатами по уголовному праву. Большинство из них решили продолжить праздник в одном из заведений Монмартра, очень популярном среди джентльменов средних лет, ищущих приключений. Девиль сумел элегантно ускользнуть.
Когда он снял пальто, зазвонил телефон. В трубке раздался голос Микали.
– Я уже целый час накручиваю диск.
– Я был на обеде. Какие-нибудь неприятности?
– Объявился наш друг из Уэльса. Он узнал обо мне все.
– Господи помилуй. Откуда?
