слова:
– Помнишь моего валийца – полковника Моргана? Того, который навещал Лизелотту Гофман?
– Конечно. Его дочь сбил Критянин после покушения на Кохена.
– А ты откуда знаешь?
– Ты же мне и рассказала.
Теперь Кэтрин вспомнила и медленно наклонила голову.
– Да. И напрасно. Это секретная информация.
Джон закурил сигару и, подойдя к окну, оказался рядом с ней.
– Какие между нами секреты?
– Он думает, что ты – Критянин. Микали в изумлении уставился на девушку.
– Он – что?..
– Морган утверждает, что ты давал концерт в Алберт-Холл в тот вечер, когда Критянин стрелял в Кохена. Алберт-Холл находится рядом с Кенсингтон-Гарденз, как раз напротив того места, где Критянин бросил машину.
– Бред какой-то.
– И еще он говорит, что ты присутствовал на Каннском кинофестивале, когда убили Форлани.
– Как и половина Голливуда.
– И во Франкфуртском университете, когда застрелили министра из ГДР Клейна.
Микали взял Кэтрин за плечи и развернул лицом к себе.
– Я сам тебе это говорил. Неужели ты не помнишь? В день нашего знакомства, когда я играл в Кембридже. Мы обсуждали девицу Гофман и обстоятельства убийства, и я рассказал, что находился во Франкфурте в день преступления.
События того дня с необычайной яркостью предстали перед Кэт, и она даже застонала от облегчения.
– Господи, правда. Теперь я вспомнила. Он уже обнимал ее.
– Наверное, полковник сошел с ума. И что, он со всеми делится своими подозрениями относительно меня?
– Нет, – ответила Кэтрин. – Я спросила его, говорил ли он с Бейкером – сотрудником спецслужбы, – и он ответил отрицательно. Мол, это дело касается только его одного.
– Когда он так ответил?
– Вчера рано утром – по телефону.
– И с тех пор ты с ним не виделась?
– Нет. Он сказал, что хочет еще кое-что проверить. И обещал держать меня в курсе событий. – Слезы хлынули у нее из глаз. – Он же одержимый, понимаешь? Я боюсь.
– Тебе нечего бояться, мой ангел. Абсолютно нечего. – Микали отвел Кэтрин к кровати и откинул одеяло. – Тебе просто надо хорошенько выспаться.
Она подчинилась, как ребенок, и легла, зажмурив глаза и вся дрожа. Некоторое время спустя он скользнул к ней под одеяло. Кэтрин уткнулась лицом в его плечо. Микали обнял ее одной рукой, а другой начал расстегивать на ней халат. Потом его губы приникли к ее губам, и она сжала его в объятиях с такой страстью, на какую не считала себя способной.
Девиль облокотился на перила и устремил взор через пролив, где в мареве полуденного зноя плыл остров Докос.
Микали вышел на террасу, держа по бокалу в каждой руке.
– Полагаю, вы по-прежнему склонны портить хороший коньяк льдом?
– Разумеется. – Девиль взял бокал и повел рукой в сторону моря. – Как здесь прекрасно. Вам будет этого не хватать.
Микали поставил бокал на перила и закурил.
– Что вы имеете в виду?
– Все очень просто. Вы сделали свое дело. И я тоже. Если Морган успел вас раскрыть, то в конце концов то же самое сделает и кто-нибудь другой. Ну, не завтра и даже не через год. Но через два года – наверняка. – Адвокат улыбнулся и пожал плечами. – А может быть, уже в следующую среду.
– И если они – кто бы они ни были – поймают меня, – закончил за него Микали, – вы не сомневаетесь, что я заговорю? Продам вас с потрохами?
– Резиновые дубинки ушли в прошлое вместе с палачами гестапо, – заметил Девиль. – Вам в руку воткнут шприц и вкатят медвежью дозу сакинилхлорина – есть такое очень неприятное вещество, после которого вы только что коньки не отбросите. Ощущение настолько ужасное, что мало кто соглашается на повторную инъекцию. – Девиль мягко улыбнулся. – Я в подобной ситуации запою, как пташка. И Критский любовник тоже.
Далеко в море по волнам пронесся катер на подводных крыльях.
– И что же вы предлагаете? – спросил Микали.
