Поэзия Латинской Америки

Дом при дороге

Дом при дороге — он во мне самом,
в открытом настежь сердце, — грустно в нем.
За эти годы в нем перебывало
необычайных странников немало,
но чаще пустовал он день за днем.

И видел он
в улыбках жизни и в ее блужданьях
один и тот же бесконечный сон —
о легких встречах, скорых расставаньях.

И редко, редко путник уходящий
для гостя нового оставит огонек,
в ночи горящий,
и, покидая дружеский порог,
напишет несколько приветных строк.

Нет — большинство гостей уходит в нетерпенье,
едва спугнет их преждевременный закат,
и в доме остается хлам и чад,
умерших песен неприкаянные тени
и стертый след на каменной ступени.

И потому, когда в ночи глубокой
неведомый мне путник одинокий
затеплит огонек, тогда —
— Кто там теперь? — гадаю я в тревоге.
То запоздалая любовь зашла с дороги,
иль загостилась старая беда?

Старая боль

Это старая боль воротилась незванно, нежданно…
Я свой сад подстригал и вино попивал из стакана.

Хлопотливые птицы вели надо мной разговор,
и наивная радость звенела, как праздничный хор;

и опавшие роз лепестки на газоне блестящем,
и политые грядки твердили о непреходящем

мирном пире; и странные звуки летали кругом —
словно кто-то за ближним кустом целовался тайком;

в деревенском замшелом фонтане, разбуженный эхом,
древний мраморный Пан заливался отеческим смехом…

Только старая боль подступила, как я ни хитрил,
и уселась со мной, и спросила: — А ты не забыл?..

И внезапно из глаз, отуманенных солнечным светом,
по щеке покатилась слеза молчаливым ответом…

А болтливые птицы все так же вели разговор,
и звенела наивная радость, как праздничный хор, —

и ушла моя старая боль, как явилась, нежданно,
все по той же тропе, по которой прокралась незванно…

Подстригал я мой сад и вино попивал из стакана.

Воспоминания сада

Эта серая морось мир окутала снова,
от ненужного горя жизнь темна и тяжка.
У порога души постучала тоска,
как усталая странница в поисках крова.

И дыханье жасминов из сада ночного…