Поэзия Латинской Америки

быть убитым подобно Сандино[213]
или быть президентом подобно его убийце,
я выбрал бы жребий Сандино».
И он выбрал жребий Сандино.
Слава — это не то, что записано в книгах Истории,
слава — коршун над полем и зловонье гниющей плоти.
Но когда умирает герой — нету смерти:
есть второе рожденье героя — в его Народе.
. . . . .
Когда в Никарагуа спускается вечер,
во дворце президента собираются тени.
Оживают лица.
Покрытые тьмою лица.
Покрытые кровью лица.
Адольфо Баэе Боне; Пабло Леаль безъязычный;
Луис Габуарди, мой товарищ по классу, что крикнул,
когда его жгли живым: «СМЕРТЬ СОМОСЕ!»
Лицо шестнадцатилетнего телеграфиста
(не сохранилось его имя),
что ночью передавал в Коста-Рику
сообщенья подпольные — телеграммы,
дрожащие сквозь огромность ночи,
из темной Никарагуа Сомосы-сына,
и был раскрыт, и умер, глядя в лицо Тачито[214];
и теперь еще смотрит в лицо Тачито
(а имени нет в исторических книгах).
Лицо другого мальчишки, которого ночью поймали,
когда он клеил плакаты: «СОМОСА — ВОР»,
и несколько полицейских с хохотом потащили куда-то в лес подальше.
Лица, лица еще, тени, другие тени…
Умансор, Эстрада[215]… Сократес[216]… другие… другие…
и великая тень Аугусто Сесара Сандино,
и тень его насильственной смерти — тень преступленья…
Каждой ночью в Манагуа дворец президента
заселяют тени.
Но герои рождаются в час смерти,
и зеленые травы встают на земле обожженной.

Эпиграммы Перевод В. Столбова

«Девушки, вы, что прочтете когда-нибудь эти стихи…»

Девушки, вы, что прочтете когда-нибудь эти стихи
И с грустным волненьем подумаете о поэте.
Знайте, что я написал их для девушки точно такой же как вы,
И что все это было напрасно.

«Мне сказали, что ты полюбила другого…»

Мне сказали, что ты полюбила другого,
И тогда я пошел в свою комнату
И отделал правительство в резкой статье.
И меня посадили в тюрьму…

«Я отомстить тебе хотел бы так…»

Я отомстить тебе хотел бы так:
Чтобы однажды ты раскрыла книгу — творенье знаменитого поэта —
И прочитала в ней вот эти строки, которые писал он для тебя.
Но чтоб не знала ты, что — для тебя.

«Внезапно во тьме завизжала сирена…»

Внезапно во тьме завизжала сирена.
Бесконечный голос тревоги.
Мрачно завыла сирена
Пожарной машины, а может быть, санитарной,
Белой машины смерти.
Этот звук словно крик кобылицы в ночи.
Он все ближе и ближе,
Он растет и растет и падает,