Поэзия Латинской Америки

ХАВЬЕР АВРИЛЬ[243]

Восприятие человека и борозды Перевод А. Эйснера

Настаиваю на красоте растительного мира,
в которой убеждает нас величие пейзажа
и спокойствие гор.

Свобода, разлитая между землею и небом,
воплощена в обыкновенном листочке
или в текучести вод.

Крестьянин не ошибается, когда вместе с дождем собирает небеса
в потайные водоемы бесконечности
и когда, следуя изначальной правде земледелия,
сам покорно падает в почву, как ежегодно сеемое зерно.

Легкий ветер, это залог урожая,
а солнечный свет придает колосьям золотистость и праздничность.
Человек и часть природы, и ее история,
и, чтобы жить, обязан трудиться, питаться и отдыхать.

Он заводит семью, а потом засыпает
в податливой унавоженной земле по берегам рек,
которые разливаются и затопляют ближние леса
и жилище и обитающие в нем мечты.

На смену отцу приходят дети,
они валят деревья времени,
а затем тоже почиют на очищенных ими участках

и отрешаются от всего: от податей,
от свежего воздуха и от магии огородных чучел,
оголяемых вихрями…

Совершенно отсутствующие, отчужденные и от радостей и от обид.

Там, в глубине перемешавшихся могил, нет ни солнечных лучей,
ни того, что когда-то было человеком: труда,
усталости, бедности и одиночества.

Проходят гражданские войны
и оставляют после себя разоренные поля,
изувеченных мужчин и растоптанные розы.

Сколько глаза мои видели,
а я не могу сказать, где и когда
мне суждено умереть.

Да, были и горе и счастье,
но теперь забываются и люди и даты.

И ни быстротекущие часы, ни увядающие цветы меня уже
не волнуют,
только твое зияющее отсутствие в каждой вещи
и я сам, потерянный, посреди своих голосов.

ГУСТАВО ВАЛЬКАРСЕЛЬ[244]

Гимн маису Перевод С. Гончаренко

Когда произносишь твое имя
невольно текут слюнки, —
перуанский чокло, зеленый початок;
маис древних инков;
теплые зерна нежности;
гроздь пенных зубов;
памятник зеленых цивилизаций;
невесомый дух хмельной чичи,
настоянной на веках;
изначальные зернышки крови,