священное место. А потом приехал ты и все отравил.
— А как насчет отравы, что ты делаешь в подвале?
— Это не отрава. Нет ни одного зафиксированного случая, чтобы ЛСД причинил прямой вред. Алкоголь — вот отрава, и табак, сахар, жир, машинные выхлопы, заводы…
— Я не намерен выслушивать лекцию хиппи, — сказал Пайк. — Даже образованного.
— Я собирался «включить» Лондон, — продолжал Док. — Как знаменитости, которые включают рождественские огни на Реджент-стрит. Я хотел осчастливить нашу страну.
— По-прежнему можешь. Я не притронулся к твоей наркоте.
— Ты испортил все дело. Ты обломил тусовку.
— И что? Ты теперь не собираешься ничего продавать? Теперь, когда я обломил твою чертову карму?
Док ничего не ответил, только стал пить чай.
За этим большим столом они сидели вчетвером: Пайк, Док, Красавчик и Нодди. Нодди до сих пор выглядел пришибленным, а Красавчик будто встал из могилы. Никто из них не изъявил желания вступить в разговор.
— Ты делаешь то, что люди хотят получить, — говорил Пайк. — Ты на этом делаешь деньги. А если в деле замешаны деньги, то тебе придется мириться со всем дерьмом, которое они притягивают.
— Меня деньги не интересуют, — Док ответил с высокомерием, каким отличается любой истинно преданный делу ученый.
— Чушь, — сказал Пайк.
— Я продаю не ради прибыли, а только чтобы было достаточно денег для следующей операции. Эти двое… — Он кивнул на Красавчика и Солдата. — Они со своей долей могут делать все, что угодно. Меня это не касается.
— Упаси нас Бог от хиппи с благими намерениями, — сказал Пайк.
— Может, свалишь наконец? — спросил Красавчик, хронически шепелявя.
— Что случилось с твоим голосом? — усмехнулся Пайк.
— Я откусил кончик языка.
Пайк засмеялся. Док некоторое время смотрел на него, потом тоже захохотал. Красавчик встал из-за стола.
— Никогда не стой ко мне спиной, козел, — сказал он. — Я не промахнусь.
— Хорошо, — ответил Пайк, тоже вставая. — Пожалуйста.
Он повернулся к Красавчику спиной и наклонился вперед:
— Поцелуй меня в задницу. Ну же, поцелуй меня в задницу, козел.
Пайк услышал, как хлопнула дверь, и, когда повернулся, Красавчика уже не было.
— А как насчет тебя, Солдатик? — спросил Пайк Нодди.
Нодди поднял глаза от своей кружки и опять уставился вниз.
— Господи, что за молодежь пошла, — воскликнул Пайк. — Никакой гордости.
Дверь с шумом распахнулась, и вошел Ноэль.
— Все дела сделаны, — сказал он. — Я готов.
Он был насквозь мокрым и покрыт грязью. Пайк встал из-за стола.
— Тогда давай за дело.
— Нам следует пропустить его через дробилку, как остальных, — сказал Док.
— Нет, — ответил Ноэль. — Может, он был придурком, но все-таки моим братом.
— Вам придется подчистить за нами, — добавил Пайк. — Я уверен, вам не захочется, чтобы кто-то стал шнырять вокруг и задавать ненужные вопросы.
— Не беспокойся, — ответил Док. — У нас ушло много времени и денег, чтобы все это организовать. Много всего пришлось сделать. Просто придется напрячься еще. Но все уладится. Никто не узнает, что здесь произошло.
— Бывайте, — сказал Пайк, и Док отсалютовал ему рукой.
Пайк вышел в поле вместе с Ноэлем. Там стоял «чероки», окруженный картонными коробками и стопками газет. Ноэль подхватил канистру с бензином и вылил ее содержимое на заднее сиденье. Потом отошел в сторону, чиркнул спичкой и бросил ее в открытую дверь. Ничего не произошло. Он бросил вторую. С третьей попытки бензин загорелся, потом раздался взрыв, и машина заполыхала.
Ноэль с потным и красным лицом отбежал туда, где стоял Пайк. Пайк предложил ему сигарету, Ноэль взял ее, и они стали смотреть на пламя.
Одно за другим стали лопаться стекла. Последним лопнуло лобовое. Пайк мельком увидел Чеса, сидящего за рулем, словно он, черт побери, вел машину.
В конце концов он получил, что хотел: оказался за рулем крутой тачки и здорово «зажег».
Потом пламя и дым поглотили Чеса, и он исчез навсегда.
Оба не знали никаких молитв и просто молча стояли, глядели на пылающую машину и курили, а ветер лохматил их волосы, и с носа срывались капли дождя.
Через несколько минут огонь, должно быть, добрался до топливного бака, раздался громкий взрыв, и части джипа разбросало по полю.
— Вот и все, — сказал Ноэль и пошел обратно к «мерседесу».
— Подожди минутку, — попросил Пайк и достал какие-то бумажки из кармана.
— Что там у тебя? — спросил Ноэль.
— Бумаги Уильямса и Грина. Я жил с ними слишком долго.
Он бросил небольшую стопку в огонь, наблюдая, как они тут же съежились и превратились в пепел.
— Теперь нас осталось только двое, — сказал Ноэль.
— Да.
— Черт. Классно мы решили встретить Рождество!
— Пошли. Едем домой.
Они прихватили с собой в город Нодди и высадили его у пансиона, чтобы он мог забрать «лэндровер». Миссис Джонс была внутри с мастером, который вставлял в дверь новое стекло. Они заплатили за номера, и Пайк отдал миссис Джонс деньги за причиненный ущерб. Она поначалу не хотела их брать — ведь они поймали грабителей. Они ее защитили. Но Пайк продолжал настаивать, и она приняла деньги.
Она вышла к машине, чтобы попрощаться.
— До свидания, мистер Гласс. Ведите машину осторожно. Если будете в наших местах, заезжайте. До свидания, до свидания, мистер Пекинпах. С Рождеством вас.
— И с наступающим Новым годом, — прокричал Ноэль через окно.
В машине они почти не говорили. Музыку тоже не ставили. Дорога показалась долгой и скучной. Все время шел дождь. При дневном свете стальные конструкции в порту Тальбот выглядели неприглядно, как самые обычные промышленные постройки. Пайк испытал сильное чувство разрядки. Он вернул свои деньги, все было так же, как до появления братьев Бишоп.
А с другой стороны, все-таки не совсем, верно?
По мере того как они приближались к Англии, машин становилось все больше. А когда они достигли моста через Северн, то уже еле продвигались. Они ползли через реку, окутанные низкими облаками, которые скрывали верхушки башен.
— Черт побери их всех, — сказал Ноэль.
— Рождество, я так думаю.
— Да. Что ты теперь будешь делать?
— Не знаю. Довези меня до дома твоего отца. Я сяду в свою машину и поеду в Суиндон, положу деньги туда, где им следует быть.
— А потом?
— А потом я поеду домой.
— А потом?
