психоинформационное состояние общества. Что востребовано в настоящий момент, то и предлагается».
Маша усмехнулась и закрыла глаза, собираясь посидеть немного в неподвижности и покое. Однако через несколько секунд у нее возникло странное ощущение – словно кто-то наблюдал за ней, скрываясь в сумеречной темноте улицы.
«Глупости, – сказала себе Маша. – Просто нервы расшалились».
Неприятное чувство усугубилось – теперь Маше казалось, будто неведомый наблюдатель находится у нее прямо за спиной и смотрит ей в затылок. За спиной?.. Да прямо в машине!
Маша испуганно открыла глаза и глянула в зеркальце заднего вида. На мгновение ей показалось, будто она увидела в нем отражение бледного человеческого лица. Она быстро оглянулась, но не увидела на заднем сиденье ничего, кроме белого пакета с мертвой птицей.
От пережитого ужаса у Маши закружилась голова. Прерывисто дыша, она открыла дверцу и выбралась на улицу. Захлопнув за собой дверцу, Мария вдохнула полной грудью прохладный, влажный воздух и почувствовала себя немного легче. Головокружение не прошло, но было уже не таким сильным. Однако перед глазами все еще стояло что-то вроде легкой, дымчатой пелены, придававшей всему вокруг какой-то нереальный и тревожный вид.
И вдруг в колышущемся перед глазами мареве Маша увидела светлый женский силуэт. Девушка стояла в нескольких шагах от машины и смотрела на Марию. Поняв, что Маша заметила ее, девушка повернулась и медленно двинулась прочь.
– Эй! – окликнула ее Маша. – Эй, подождите!
Девушка не остановилась. Мария последовала за ней.
– Подождите!
Девушка дошла до конца дома и свернула за угол. Маша ускорила шаг и тоже свернула за угол, но тут же остановилась. Улица была пустынна. Ни машин, ни людей. И вдруг за спиной у нее раздался тихий, едва различимый звук, похожий не то на жужжание, не то на хриплый, тяжелый вздох. Мария обернулась. Девушка была там. Она сидела у стены, спиной к Маше, обняв руками колени. Плечи ее подрагивали, она плакала.
– Эй! – тихо позвала Мария. – Что случилось? Почему вы плачете?
Незнакомка не откликнулась. Маша неуверенно подошла к ней, остановилась рядом, затем протянула руку и положила ее девушке на плечо. Девушка вздрогнула, оборвала плач и стала медленно поворачивать голову. Секунда-две… Маша отшатнулась и попятилась. Вместо человеческого лица на нее смотрело лицо куклы.
Любимова открыла глаза. Она по-прежнему сидела в своей машине. Мимо проезжали автомобили. Маша быстро обернулась, с ужасом ожидая увидеть за спиной женщину с белым лицом, но там никого не было. Лишь белый пакет с мертвой птицей лежал на прежнем месте. Тогда она взглянула на стекло.
Из горла Марии вырвался вздох облегчения. Значит, она просто задремала и все это ей привиделось. Маша хотела отереть пот со лба, но заметила, что все еще держит в руке флакон с таблетками. Этикетка на флаконе была не такая, как обычно.
В ушах у Марии зазвучал голос дилера Макса:
Вот оно в чем дело!
Маша швырнула флакон в сумку и достала телефон. Быстро набрала номер Макса.
– Мария Александровна! Давно вас не слышал. Как поживаете?
– Что ты мне дал?
– Не понял.
– Тот флакон… Что в нем?
– А, вы про «бонус». Вы уже попробовали?
– У меня… кружится голова.
– Это бывает. Адаптация к новому препарату. Кстати, иногда могут наблюдаться галлюцинации. Но они скоротечны и со временем тоже пройдут. Главное – не сопротивляйтесь. Позвольте себе расслабиться.
Мария крепче сжала трубку тонкими пальцами.
– Ты сволочь, – сипло проговорила она.
– Наоборот. Я пытаюсь наладить вашу жизнь. Во всех смыслах. Но вы упорно не даете мне этого сделать.
Говорить больше было не о чем. Маша отключила связь.
Итак, во всем виноват новый препарат, который подсунул ей Макс. Галлюцинации – вещь довольно обычная для тех, кто употребляет наркотики. Ничего хорошего в этом, конечно, нет; но если забрался в логово дракона, даже самого безобидного, будь готов к тому, что он покажет зубы.
Тревожило Марию другое: неужели даже поверхностное погружение в мир восточного мистицизма вызвало такой сильный сдвиг в ее сознании? Если это так, то нужно готовить себя к новым сюрпризам.
Мария машинально хотела потереть плечо, но остановилась, обратив внимание на то, что привычная уже боль ушла. Ушла совсем. Какой бы гадостью ни был новый препарат, но он выполнил свою главную функцию – избавил ее от боли.
От боли – но не от тоски.
Внезапно Марии захотелось услышать чей-нибудь голос. Настоящий, живой, участливый.
Толя Волохов?.. Добрый, грубоватый, милый увалень, но он опять начнет упрекать ее. В последнее время он все время подозрительно на нее косится. Наверное, ожидает очередного срыва.
…Нет, новых упреков она сейчас не выдержит.
Стас Данилов?.. Прежде чем проявить участие, он обрушит на нее град подколок и шуток. А слушать его хохмы ей сейчас совсем не хотелось.
Кому же тогда позвонить?
Господи, а ведь ей совершенно некому позвонить. И когда она успела порастерять всех друзей? А может, их никогда и не было?
«Неужели я так сильно переменилась?» – с горечью подумала Мария.
Внезапно перед глазами у нее всплыло задумчивое лицо Глеба Корсака. Этот журналист умел быть приветливым и приятным. И, кажется, он неплохой человек. И, вроде, смотрел на нее как-то по- особенному… Да-да, по-особенному. Так, как на нее давно уже никто не смотрел. Стоит ли удивляться, для него она не коллега по работе, не «гражданин начальник» и не клиент, которому ты пытаешься спихнуть очередную порцию наркоты.
Не отдавая себе до конца отчета в своих действиях, Мария набрала номер Глеба Корсака.
– Алло, – отозвался журналист.
– Глеб, это Мария Любимова.
– Рад вас слышать, Мария. Есть какие-нибудь новости?
– Ничего конкретного. А у вас?
– Тоже пока ничего.
Она слегка прикусила губу и пару секунд молчала. А потом выпалила:
– Чем вы сейчас заняты, Глеб?
– Пью водку с тоником и слушаю музыку, – ответил журналист спокойным, приветливым голосом.
Мария улыбнулась:
– Везет вам.
– Хотите присоединиться?
– Не думаю, что это будет удобно.
– Почему?
– Уже поздно.
