филина, да и зрение тоже. Филин видит в темноте, а ты можешь заглянуть в темные глубины души. Это очень помогает, когда просишь милостыню, — сразу узнаешь, кто может посочувствовать и раскошелиться».
Воспоминания причиняли боль. Глаза наполнились слезами, но он прикусил губу, решив, что ни за что не заплачет. На лице незнакомца отразилось сочувствие, и он пригладил взъерошенные волосы Филина.
— Эх, Филин, — вздохнул он грустно.
Именно эта нежность сломила его решимость. Слезы хлынули из глаз мальчика, и незнакомец, приобняв, мягко привлек его к себе. Филин постарался унять слезы и оттолкнул его. Ничего не говоря, мужчина дал ему носовой платок.
Филин вытер глаза и высморкался.
— Обычно я не такой плакса, — сказал он с отвращением. — Извините.
В ответе мужчины сквозил цинизм:
— Я тоже не всегда такой мягкий. Меня зовут Цитанек. И давно ты здесь, Филин?
— Четыре ночи и три дня.
— А чем ты занимался до того, как твой брат продал тебя?
— Просил милостыню у Храмовых Ворот.
Цитанек приподнял брови.
— А ты довольно чистый для трущобной крысы. — В его тоне прозвучала насмешка. — Должно быть, тебе нравится твоя новая жизнь — вдоволь еды, новая одежда, удобная постель.
— И такие красивые украшения, — откликнулся Филин, показав на рабский браслет. — Я ненавижу это. Даже если еда не отравлена, то слишком острая. Кровать настолько мягкая, что душит меня, а от одежды все чешется. Уж лучше бы я был дома, и пусть в нем полно грязи и паразитов. Может, жизнь в Трущобах и труднее, но здесь я всего лишь собственность Гитивов. И вы думаете, мне нравится все это? О, боги! — Он повернулся и пошел прочь. Но на полпути к двери остановился. — Я даже не могу обидеться и уйти, — добавил он. Несмотря на гнев, ему стало весело. — Она нас заперла.
Они оба неожиданно рассмеялись.
— Филин, не уходи и не обижайся. Я прошу прощения. Моя кузина Исива — хитрая женщина. Ненавижу, когда меня используют. И почему мне не пришло в голову, что ты обидишься? — Цитанек протянул руки. — Посиди со мной, расскажи мне о жизни в Трущобах.
Филин шагнул к нему и вдруг застыл. Подняв на Цитанека испуганные глаза, он прикрыл рот руками.
— Филин, что случилось?
— Ридев Ажер спрашивал меня, какую роль, как я думаю, мне отвели в Доме Гитивов. Я сказал, что, как мне кажется, роль наживки. Он посмеялся и сказал: «Очень может быть. Вот только для кого?» Наверное, она решила использовать меня против вас.
Цитанек пересек комнату и подошел к мальчику. Легко коснувшись рукой его плеча, он сказал:
— Господи, Филин, да это было ясно с того момента, как она втолкнула тебя сюда. Но если ты — не добровольное оружие… может, она просчиталась.
Филин со всей серьезностью встретил взгляд Цитанека.
— Я — не добровольное оружие, но я ее раб, — прошептал он. — И мне очень страшно.
Лицо молодого человека смягчилось.
— Мне тоже, — выдохнул он. — Исива внушает мне ужас, но не стоит показывать это. Поэтому иди сюда и сядь рядом. Расскажи мне о своей подруге, Норке.
Миледи Исива отошла от потайного отверстия для подслушивания. На губах у нее играла довольная улыбка. Все шло, как она планировала: ловушка расставлена, и дичь уже ухватила наживку. Теперь надо ждать и не торопиться; нельзя вспугнуть добычу. Рано или поздно, Цитанек заглотит наживку, и тогда — тогда он полностью окажется в клетке.
Вся закутанная в шелка, она прошла в зал, где ее поджидал один из телохранителей:
— Элхар!
— Да, милостивейшая Леди, — откликнулся он с легким поклоном.
— Цитанек знает, что его видели с Ридевом Ажером вчера вечером?
— Не думаю, что он видел меня, милостивейшая Леди.
— Я хочу, чтобы ему сказали. Пусть испугается. Сведения должны просочиться от Дедемара. И еще, подумай, что можно разузнать о Венихаре Гобез-Ихаве. Я хочу знать, как он познакомился с Филином и почему его интересует мальчик. Пять империалов — большая сумма для Дома Ихавов, особенно если учесть, что они не покупают рабов.
Элхар снова поклонился:
— Будет исполнено, Миледи.
Премьер-министр Зарехаф теребил золотую цепочку члена Кабинета. Прищурив темные глаза, он рассматривал своего племянника. Молодой человек спокойно выдержал ее испытующий взгляд: Ридев Ажер был не новичок в интригах.
— Если позволишь, буду откровенным, — сказал наконец Премьер-министр.
Ридев спрятал улыбку: его дядя Зарехаф никогда не был откровенен.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я прежде всего должен думать о здоровье и прочности Королевства.
— Конечно, — согласился Ридев, про себя цинично подправив это заявление: «о прочности положения этого кровопийцы в Совете».
— Несвоевременный переворот… — Зарехаф нахмурился. — В смене власти мало пользы, если при этом народ продолжает страдать.
Это, конечно, должно означать, подумал Ридев, что если начинаешь политическую чистку, то может оказаться, что избавятся и от тебя.
— До меня дошли слухи и толки, что среди некоторых Домов растет недовольство Ученым Королем. Но я не уверен, что уже пришло время переходить к открытым действиям.
— Нет, конечно, — быстро согласился Ридев. — Я ничего такого — ммм — и не предлагаю. Я осторожный и сдержанный игрок. Однако ни сдержанность, ни осторожность — ммм — не свойственны некоторым недовольным Домам. Я предлагаю осторожно и внимательно — ммм — следить за их действиями. Тогда мы могли бы — ммм — предвидеть или даже предотвратить их гамбит. Я, например, не вижу, в чем преимущество смены Властелина, если только мы не уверены, что — ммм — сможем управлять им.
Глаза старика неожиданно сверкнули, и он бросил оценивающий взгляд на Лорда Советника Ажера, но уже в следующий момент его улыбка стала покровительственной.
— Это твое «мы», Ридев, мастерский шаг, но я — очень опытный игрок. Мы оба прекрасно знаем, что ни один из Домов Советников не делает ходов на доске хассе, не ожидая пристального внимания к себе и оценивающих взглядов. Итак: тебе нужна моя поддержка в том, что ты задумал. Очень хорошо; я выслушаю твой план. Скажи мне, чего конкретно ты хочешь добиться этим заговором?
Ридев постарался скрыть свое удовлетворение; редко удавалось добиться такой прямоты от дядюшки.
— Лично я, — сказал он, добавив в свой вежливый тон нотки мстительности, — хотел бы видеть, как падет Исива Гитив.
Старик широко раскрыл глаза:
— Ты думаешь, это возможно?
Ридев изящно повел плечом:
— Почему бы и нет? Например, если она решится на большее, чем просто — ммм — жаловаться на Кетирана.
— Ты хочешь толкнуть ее на государственную измену?
— Дорогой мой дядюшка Зарехаф, — голос Ажера дрожал от злобы, — я хочу заманить ее в любую ловушку, которая сможет поглотить ее.
— Хорошо, — сказал Премьер-министр; потом добавил, будто бы размышляя вслух: — Но кто унаследует ее власть? Ее мерзкий сынок?
— Герцог Алгафен не интересуется политикой и Советом. Если он унаследует место Исивы в Совете,
