сомневаюсь, что он окажется той силой, с которой нужно считаться. — Ему удалось придать голосу абсолютно равнодушную интонацию. Ему нужно было, чтобы Зарехаф пошел по ложному следу. Надо было убедить дядю, что он действует, руководствуясь эмоциями, а не разумом.
В глазах Премьер-министра, по которым обычно трудно было что-нибудь понять, мелькнула догадка.
— Что же такого сделала Исива Гитив, что заслужила такую враждебность?
Ноздри Ридева Ажера задрожали, когда он попытался изобразить сдерживаемый гнев.
— Мне не хочется об этом говорить, — сказал он сквозь зубы, специально оставив такой крючок для дяди.
Премьер-министр посмотрел на своего племянника:
— Если ты хочешь, чтобы я помогал тебе в этом деле, то между нами не должно быть никаких секретов.
Ридев сжал зубы.
— Она украла у меня мальчика… — Его спокойный голос дрогнул, и он сорвался на крик. — Вам что, действительно нужно знать все эти грязные подробности?
Догадка озарила лицо Зарехафа.
— Я видел мальчика, который ходил за Минцерой.
— Это Филин, — сказал Ридев, будто не в силах сдержаться.
— Так ты хочешь уничтожить Исиву Гитив из-за ее раба?
Ридев развел руками.
— Вы же видели его. Только так я смогу получить его назад, дядя.
Зарехаф кивнул.
— Сколько времени это займет?
— Пару месяцев, может быть. Так вы поможете мне, дядя?
Премьер-министр подумал, потом принял решение:
— Но если уж мы решили сводить личные счеты, то я бы хотел, чтобы ты со своим проворным умом поразмыслил и над моим делом.
— Только попросите, — галантно отозвался Ридев.
Из вежливого голоса Премьер-министра пропала вся мягкость и вкрадчивость, когда он выдавил:
— Найди способ избавиться от чужеземной ведьмы Короля.
Ридев поклонился.
— Как скажете, дядя. Как скажете. — С этим он распрощался.
По дороге к своим апартаментам он был погружен в мысли. В нем боролись сомнения и ликование, но он старался не показывать этого. Зарехаф проглотил историю — по крайней мере, сделал вид, что проглотил. Теперь будем молиться всем богам, чтобы я не ошибся, думал Ридев. Филин был наживкой. Мальчик сам так сказал, а Минцера пришла в ужас. Если Ридев сможет заполучить мальчишку, то вместе с ним он сможет держать под каблуком и Цитанека. А что, если он ошибся? И что, если Премьер-министр раскусил его? Зарехаф был умелым игроком. Нельзя продержаться двадцать лет у власти при Дворе Бараглафа без непревзойденного мастерства и везения. Игра всегда велась в глубине: штиль на поверхности мог обмануть только непосвященных. Скорее всего, Зарехаф поведет по меньшей мере двойную игру. Но Лорда Советника Ажера можно было считать кем угодно, но только не дураком.
Зарехаф наблюдал за тем, как уходит его племянник. Как было бы забавно, если бы Ридев действительно забыл о своей холодной расчетливости ради красивого мальчика. Конечно, он не очень-то надеялся на это.
Премьер-министр пытался проанализировать ситуацию. Независимо от того, какие мотивы двигали Ридевом, падение Исивы сулило определенные преимущества. Женщина была могущественна и совершенно неразборчива в средствах. А характеристика, данная Ридевом ее сыну, Алгафену, его устроила. Герцогу, как представителю Гитивов в Совете, будет не хватать прозорливости и беспощадности Исивы; и тогда влияние Дома Гитивов неизбежно ослабнет.
И тут, конечно, на сцену выйдет Ридев. С падением Дома Гитивов Дом Ажеров поднимется на еще большую высоту. Очень хорошо. Зарехаф мог работать вместе с Ридевом. Премьер-министр с удовлетворением размышлял о последствиях такого политического переворота. Когда Исива падет, кто будет держать на привязи ее Щенка? Он думал о Цитанеке: любопытная смесь цинизма и наивности; достаточно проницательный, чтобы разбираться в политических мотивах, но, насколько Зарехаф мог судить, не шпион своей кузины Исивы. Был ли он настолько практичным, чтобы не утруждать себя размышлениями о принципах? И, если уж на то пошло, может, он будет более податлив, чем тот, кто сейчас носит корону?
Кетиран. Лицо молодого Короля встало перед мысленным взором Зарехафа. Кетиран немного разочаровал его. Он был так уверен, что младшего сына старого Властелина будет легко вести и направлять — ученый, тоже мне. Кетиран, однако, оказался совершенно неподатливым: идеалист, да еще и храбрый; к тому же очень проницательный, хотя дворцовые интриги были для него относительно новой игрой. А какой у него талант заводить союзников! Вот, например, одна только чужестранная ведьма чего стоит…
Зарехаф вдруг пришел в себя; он уже был не один. В задумчивости он поклонился.
— Прошу простить за вторжение, — сказал Король.
— Ваше Величество, — пробормотал Зарехаф. — Вы не должны извиняться передо мной. Я живу, чтобы служить вам.
Легкое раздражение Кетирана было красноречивее слов: за какого дурака вы меня принимаете? Но он ответил мягко.
— Титул не избавляет человека от необходимости проявлять обычную вежливость. Зарехаф, мне нужен ваш совет: Мастер Дарьян сообщает о растущих убытках караванщиков из-за налетов бандитов. Гильдия караванщиков хочет поднять плату за провоз и брать с собой наемников, но шерстяные кланы пригрозили, что если караванщики это сделают, то они будут отправлять свои товары морем.
— Даже если Гильдия караванщиков удвоит свою цену, то это все равно будет дешевле, чем отправлять груз кораблями.
Кетиран вздохнул:
— Я сказал то же самое Имлаху Глахиру, а он обвинил меня в том, что я оказываю предпочтение Гильдии Дарьяна. Он сказал, что лучше поведет собственную флотилию, но не заплатит больше ни одного золотого этим «вороватым простолюдинам».
— Поведет свою собственную флотилию, — повторил Премьер-министр. — Надо переговорить с кораблестроителями. Адеран Денихар не дурак; он должен понимать, что Имлах никогда не сможет заплатить за такой дорогостоящий проект.
Король кивнул:
— Спасибо, Зарехаф. Я не очень хорошо знаю Адерана. Но если вы считаете, что он вполне разумен, то я поговорю с ним. Капля здравого смысла из чьих-то других уст, может быть, заставит Имлаха остыть. — С этими словами он покинул кабинет Премьер-министра энергичным шагом, который так отличался от вялой, развязной походки придворных.
Глава десятая
ОХОТНИКИ И ДИЧЬ
Даже в самый разгар полуденной жары у Храмовых Ворот толпилось много людей. Киса работала в толпе, выпрашивая горстки медяков и изредка тильды. Отвернувшись от своей последней жертвы, она лицом к лицу столкнулась с молодым, красиво одетым человеком внушительного телосложения. Он осмотрел ее с ног до головы, взгляд его не понравился девочке. Она, в свою очередь, тоже стала пристально его разглядывать и заметила, что в одном ухе у него серьга: серебряный диск, на котором выгравирована птица, пикирующая за добычей.
— Сэр, пожалуйста, пожалейте меня, — начала она, хотя его красивое лицо не обещало душевной мягкости.
— Пожалеть тебя?
— У меня нет ни родителей, ни семьи, ни родных, никого, кто бы обо мне позаботился. — Киса знала, что у таких просить бесполезно, но Филин учил ее: даже если ты по ошибке подошла к совершенно бесчувственному человеку, пусть он сам закончит разговор.
