Отношения, по правде говоря, оставались натянутыми. Но я сказал себе: вытерпим все, лишь бы это приносило доход. Я даже стал продавать пиво Ломасов у себя в баре. Мой отец перевернулся бы в гробу!
И только я почувствовал, что начинаю одерживать верх над дядей Сэмом, он знаете, что делает? — берет и помирает, меньше, чем через шесть месяцев после моего отца! Супруге достается все состояние, никому другому — ни пенни. Что ж, все справедливо, сказал я тогда. Деньги были ее по праву. После похорон она вцепилась в меня и говорит, что перед смертью Сэм очень просил, чтобы новая дружба, возникшая между нашими семьями, продолжалась, и, мол, она хочет, чтобы мы приходили к ней на чай. Но она не изменилась, кто угодно — только не она!
— Что вы имеете в виду? — спросил Гудинаф.
— Сознание вины! Вот что я имею в виду. Старая леди знала, что сгубила своего сына, и теперь, должно быть, опасалась, что помогла и Сэму сойти в могилу. Согласен, это звучит дико. Но в таком случае зачем она это делала? Больше двадцати пяти лет мы получали приглашения на чай. И ради чего? Я скажу вам, ради чего. Чтобы завещать нам этого чертова Граффа из Гриндейла!
Он отшвырнул трубку, и она ударилась о стенку с такой силой, что в штукатурке осталась отметина.
— Сочувствую вам, поверьте…
— Неужели? Очень мило с вашей стороны. Но полагаю, вы приехали сюда не для того, чтобы посочувствовать мне? А кто вы такой? Что-то вроде адвоката?
— В какой-то мере — да, — улыбнулся Гудинаф, по настоянию родителей изучавший когда-то законы, а не ветеринарную науку, которой отдавал предпочтение. Когда у него появилась возможность получить даже плохо оплачиваемую работу в Обществе защиты животных, он с радостью ухватился за нее, и за десяток лет из захудалой полусамодеятельной организации оно превратилось в одно из крупнейших благотворительных учреждений. Такие большие наследства, как у миссис Хьюби, перепадают нечасто, и отчаяние при мысли, что дожидаться его предстоит бесконечные годы, а также совет, полученный от официальных консультантов общества, толкнули Гудинафа избрать именно этот образ действий.
— Позвольте мне кое-что объяснить. Мы в нашем обществе, естественно, желаем получить нашу долю состояния как можно раньше. Чтобы добиться этого, нам нужно оспорить завещание в суде и сделать так, чтобы претензии Александра Хьюби на наследство — пусть и маловероятные — не принимались во внимание. Понимаете меня?
— Вы хотите деньги немедленно. Это я вижу. Но при чем тут я?
— Чтобы увеличить наши шансы на успех, нам необходимы три простых условия. Первое: все три наследующие организации должны действовать сообща. У меня уже имеется согласие Фонда помощи родственникам военнослужащих действовать от их имени, и, пока я здесь, я намереваюсь узнать мнение «Женщин за Империю».
Второе, более важное условие: судья должен ясно представлять себе положение дел. Ему следует до конца осознать, что главным препятствием к получению нами денег до 2015 года является возвращение Александра Хьюби. А потому наша задача — убедить его, что вероятность возвращения настолько ничтожна, что ею можно пренебречь.
— А какие другие препятствия могут возникнуть? — заинтересованно спросил Хьюби.
— Вы. И миссис Виндибэнкс. Вы — ближайшие родственники. По существу вы оба находитесь в одинаковой степени родства с усопшей…
— Что? Это она вам так сказала? Чертова лгунья! — закричал возмущенно Хьюби. — Старуха была мне тетей, а Виндибэнкс — только кузиной, да и то — очень дальней!
— В такого рода случаях во внимание принимается только кровное родство, — решительно заявил Гудинаф. — Старая леди была вам не теткой, а лишь женой вашего дяди. Отец миссис Виндибэнкс был ее кузеном по линии Ломасов так же, как ваш отец был кузеном по линии Хьюби. Такое родство имеет решающее значение. Чего я хочу от вас, мистер Хьюби, это отказа от ваших прав, удостоверяющего, что вы не станете претендовать на состояние миссис Хьюби ни сейчас, ни потом…
Он снова ударил трубкой по стене с такой силой, что раздался треск. Но Хьюби не заметил этого.
— Черт побери! Это все, чего вы хотите? Черт побери!
— Ну, согласитесь, я ведь не прошу у вас многого? — сказал Гудинаф, делая вид, что не понимает собеседника. — Думаю, вы уже проконсультировались со своим адвокатом и получили совет, можно ли оспорить завещание от вашего имени.
— Это мое дело, — пробурчал Хьюби.
— Безусловно. Я не хочу совать нос в чужие дела. Но если его совет состоял в том, что это может быть рискованным делом, что вряд ли стоит идти ради него на большие судебные издержки, и если вы решили последовать этому совету, то что вы теряете, подписав бумагу с отказом от ваших прав?
— Меня больше интересует, что я приобрету, — хитро заметил Хьюби.
— Возможно, вы получите небольшую денежную компенсацию за ваши труды и потраченное время, — ответил Гудинаф. Несмотря на разочарование, он не очень удивился, когда Хьюби вместо того, чтобы задать вопрос: «Сколько?» — вдруг спросил:
— Так вы говорите, что разговаривали со старой Виндибэнкс?
— Да, мы уже побеседовали с миссис Виндибэнкс.
— И как она на это смотрит?
— Она обдумывает мое предложение, но я не сомневаюсь, что она примет мудрое решение.
— Что ж, вот вам мой ответ. Я давно уже научился не пускаться вскачь, стоит лишь адвокату взмахнуть кнутом. Поэтому я тоже немного подумаю. У вас ведь здесь есть другие дела? Приезжайте через день-два. Тогда, может быть, и потолкуем.
Гудинаф вздохнул. Может, стоило посулить ему деньги уже сейчас? Нужда и жадность не позволят Хьюби ответить отказом. Но, поколебавшись секунду, Гудинаф решил, что только ослабит свои позиции, раскрой он сразу все карты.
— Очень хорошо, — произнес он, поднимаясь. — Спасибо за гостеприимство.
— За что, черт побери? Я ведь так ничего не предложил вам. — Неожиданно для самого себя Джон Хьюби вдруг почувствовал некоторую неловкость и прибавил великодушно: — Послушайте, выпейте кружку пива перед уходом. Скажите Руби — за мой счет.
— Благодарю вас, одной кружки было достаточно. Мне бросилось в глаза, что вы больше не продаете пива Ломасов.
— Нет! Сразу же после похорон я убрал это пойло из бара, — бросил Хьюби. — Вы сможете найти дорогу? Спокойной ночи!
Когда дверь за Гудинафом закрылась, Хьюби сел и задумался, уставившись невидящим взглядом в камин. Его мысли прервал голос жены:
— Джон, тебя к телефону.
Он прошел через бар к аппарату в вестибюле. Джейн постоянно сетовала, что у них нет своего телефона, но чем больше было ее недовольство, тем больше Хьюби убеждался в правильности своей экономической политики.
— Олд-Милл-Инн. Хьюби слушает, — пробурчал он в трубку. Не прошло и минуты, как широкая улыбка расползлась по его лицу. — Я как раз думал о вас, миссис Виндибэнкс, можете себе представить? — сказал он. — Вы остановились в «Говард Армс»? Мне будет трудновато бросить бар… А, вы сами приедете сюда? Прекрасно, просто великолепно! Всегда рад поболтать с родственниками.
Он положил трубку и расхохотался. Но его оживление угасло, когда он попытался набить табак в трубку и обнаружил в ней трещину.
— Дьявольство! Какой негодяй это сделал?
Глава 8
— Доброе утро, Лэкси!
