сформулировать их он пока не мог, но напрашивались подозрения не то о неведомом «кроте» в отделе, работающем на забугорного дядю, то ли о краеведе, пожелавшим черпнуть славы и денег сразу из двух источников.
– Орловка… – задумался губернатор. – Что-то не помню таковой. Надо будет посмотреть карту. Признаюсь, некоторые деревни умерли. Молодежь уехала, старики…
– Это будет одним из вопросов, которому я собираюсь уделить первостепенное внимание, – привычно встрял в разговор Криворуков. – Россия – это не только Москва и Питер, это – сотни и тысячи городов и городков, десятки тысяч деревень, и наша цель состоит в том, чтобы свести на нет разницу между столицами и так называемой провинцией, чтобы везде любой человек мог в том же объеме пользоваться теми же благами цивилизации, не ощущая никакой ущербности, напротив – гордость за свой край и желание оставаться и жить в родных местах…
Губернатор слушал его с привычным вниманием и внешней заинтересованностью. Юрий тоже постарался придать лицу подобное выражение. Словам депутата он не верил ни на грош, но на то и демократия, чтобы каждый мог обещать народу в меру своей фантазии, а уж народ выбирал себе сказочника поискуснее.
Миссис Долли посмотрела непонимающе и что-то уточнила у переводчика. Юрию показался в выражении ее лица какой-то легкий налет фальши, но, может, так просто принято в определенных кругах. Кто их знает?
Ответ переводчика леди явно не удовлетворил, и губернатор, предчувствуя повторный вопрос, повернул тему чуть иначе:
– Тут я видел нашего местного краеведа, он знает все об истории края в прошедшие века. Сейчас мы у него спросим.
Однако Невструева в зале не было. Николай понял, что в избранный круг ему не попасть, явно обиделся и ушел. Зря. Остался бы – и его мечта могла осуществиться.
– Как зовут вашего краеведа? – спросил переводчик после просьбы миссис Долли.
– Невструев. Он у нас журналист, а история – это его увлечение. Хобби. Я могу послать кого-нибудь за ним.
– Не надо. Лучше дайте адрес или краеведа, или газеты, и миссис завтра сама навестит его.
– Можно и так, – кивнул губернатор.
– А я попрошу нашу гостью разрешить сопровождать ее в поездке по родным местам. Заодно встречусь с деревенскими жителями, подробно расспрошу об их нуждах, расскажу о своей платформе и сущности демократии на новом этапе развития. – Молчать Криворуков, подобно многим людям его профессии, не любил.
Как же иначе, когда ни к какой иной работе, кроме разговоров, депутаты не способны по определению?
– Хорошо. А пока – прошу! Я специально зарезервировал здесь банкетный зал, – губернатор вежливо указал рукой на дверь.
Ох, тяжела работа демократа! И бедная у него печень! Но не отдаляться же ради сбережения здоровья от народа!
Народ дружно двинулся в ресторан. Богатые – тоже народ. Его лучшая, по жизненным условиям, часть…
Центр города был небольшим: площадь, парк, несколько улиц. За четверть часа пешком обойдешь без всякого труда. Каждое здание здесь было до боли знакомым, навевало воспоминания о былых днях. Светлые, подернутые дымкой пролетевших лет, навевающие грусть об иных временах и собственной молодости.
Человек стареет тогда, когда скудеют желания и на смену мечтам приходят воспоминания о прошлом. В последние годы я все чаще чувствую себя глубоким старцем…
Павлуша уже ждал нас в условленном месте.
– Могли бы позвонить, – заметил он, вылезая из машины.
Машина была вместительной, помесь легковушки с мини-автобусом. Не помню, как называются подобные, да и не слишком хочу знать.
– Зачем? Если бы опаздывали – другое дело. – Я продемонстрировал ему часы. До назначенного времени оставалось еще семь минут.
– Ох, не любишь ты техники, – качнул головой Павлуша.
– Не люблю, – согласился я с очевидным. – Скажем, конь – живое существо, с ним поговорить можно, а с машиной?
Павлуша качнул головой, мол, ты неисправим. А нужно ли мне исправляться?
– Ладно. Поехали. По дороге поговорим.
Раз сразу пригласил, значит, все заказанное получено и погружено. Поэтому спрашивать о делах я не стал.
– Знаешь, Павлуша, я задержусь на пару дней, – сообщил я, потом прикинул и уточнил: – Или на день. Сегодня среда, в пятницу к обеду буду.
– Зачем? – удивился мой старинный приятель.
Пришлось в нескольких словах объяснить возникшую проблему, а равно – помянуть свое обещание Виктору.
– Помочь? – с готовностью осведомился Павлуша.
Как водится, о прочих делах он немедленно позабыл.
– Смысл? Я же воевать не собираюсь. В крайнем случае поговорю с визитерами. Не девяностые годы на дворе.
Отец Феофан вздохнул:
– Хоть людей прислать? Завтра с утра они уже будут.
– Не стоит. Лучше машину к завтрашнему вечеру, чтобы с утра можно было выехать. – Отправляясь в город, я воспользовался оказией в лице Павлуши. Точнее – отправился в город потому, что Павлуше потребовалось забрать пришедший заказ на всякую мелочевку, а мне все равно в ближайшее время требовалось побывать в нашей губернской столице.
Приятель колебался. Он подозревал, будто я немедленно после его отбытия пущусь во все тяжкие, займусь стрельбой, мордобоем и прочими достойными мужчины увеселениями.
– Ни во что не полезу, – заверил я Павлушу. – Лучше поезжайте поскорее. Скоро дождь будет. Еще застрянете.
Я чуть нагнулся и коснулся голени левой ноги. Старая рана потихоньку начинала ныть, извещая о перемене погоды. Если учесть светившее солнце, меняться она могла лишь к осадкам. Что может идти с неба в самом начале мая? Правильно.
– Не застрянем. – Машина Павлуши была понадежнее любого вездехода. Корпус остался типовым, или почти типовым, но кто захотел бы покопаться во внутренностях, весьма удивился бы, обнаружив внутри нечто иное, не имеющее общего с привычной заводской продукцией. Один двигатель чего стоил!
Наверное, не только мне с Карлушей приходила в голову мысль: стоило ли нашему приятелю хоронить себя в деревенской глуши? Ладно мы, простые люди, а он? С его-то талантами вполне мог бы приносить Родине ощутимую пользу, занимаясь всевозможными изобретениями. Или это влияние его супруги и запоздалое осознание собственных наклонностей? С другой стороны, где то Отечество?
– Ладно, – после заметного колебания согласился Павлуша. – Я завтра же с утра пошлю к тебе кого- нибудь из твоих орлов. Или – сегодня?
– Лучше завтра. Сегодня я навещу Михайлу и больше никуда не пойду. – Я действительно не собирался куда-нибудь выходить из городской квартиры.
– Договорились.
Я посмотрел вслед отъезжающим друзьям и повернул обратно.
Нога заболела сильнее. Даже идти было трудно. Совсем как в первый год после злосчастного ранения. Вообще-то, былая рана могла не беспокоить меня по несколько лет кряду. Иногда же неожиданно напоминала о себе, и тогда я вспоминал юг и тех, кто был тогда рядом со мной…
Управление милиции оставалось позади, и пришлось возвращаться. Я несколько опасался, что
