– Вы бы поели хотя бы, Ляксандр Ляксандрович, – бубнил сзади Аполинарий, бывший дворовый человек, взятый Орловым в денщики.
От природы крупноватый, он раздался еще больше. Как только выдерживал бесконечные конные переходы – и не понять. Но роптал редко, разве что иногда пытался сделать барину замечание. То поздно ложится спать, то забывает вовремя поесть. А разве так можно? Что с того, что молод? Молодость когда- нибудь закончится. И к этому лучше привыкать заранее. Вот он, Аполинарий, привык, несмотря на то что старше барина всего-то на три года. Зато любой скажет – вот серьезный человек. Не вертопрах какой, прости Господи!
Но до еды ли, когда душа рвется к заветной встрече?
– Да сколько можно?! – не выдержал наконец Орлов. – В городе пообедаем.
– До города добраться надо, – резонно отозвался денщик. – А на полный желудок даже дорога веселее.
– Не веселее, а тяжелее, – огрызнулся Александр.
И в самом деле – верхом да после обеда… Тут поневоле захочется хоть немного отдохнуть перед скачкой. И это тогда, когда хочется пустить коня в галоп!
Но ехали сравнительно быстро. Не так, как хотелось бы Орлову, однако до Инстербурга добрались еще до темноты.
Вечер был в разгаре. Солнце уже коснулось горизонта, и розовая заря приятным контрастом легла на западную часть небосклона. Такое время буквально создано для неспешных прогулок с прекрасными девицами, для волнующих бесед, для взглядов, жадно пожирающих ставшее родным лицо.
Сердце Александра билось гораздо сильнее, чем в решающей атаке под Пултуском. Да и что грозит в атаке? Смерть? Здесь же могут отвергнуть, не признать, а это страшнее.
Случилось худшее, чем даже суровый отказ. На месте, где еще вчера располагался цыганский табор, сегодня царила полная пустота. Разве что конский навоз да следы телег напоминали о том, что здесь недавно была стоянка кочевого народа.
– Это как? – только и смог выдавить из себя Орлов.
Опрос местных жителей ничего не дал. Видели лишь, что табор снялся еще до полудня, а куда – кто его знает? Дорог много. Даже если проследить, по которой отъехали бродяги, кто поручится, что они не свернут в сторону на первой же развилке?
Но все равно Орлов был готов искать их следы, если бы не два «но».
Надвигающаяся тьма делала поиски предприятием довольно сомнительным. А сверх того, да и важнее, – в этом случае в срок уложиться он никак не успевал.
– Не мучьте себя, барин! – сочувственно вздохнул Аполинарий. – Они странствуют, и мы странствуем. Где-нибудь да пересечемся. Дайте только срок.
– Ты прав. – Орлов готов был упасть на землю и бить ее кулаками, однако прилично ли это гусару? Да и есть резон в словах денщика. Определенно есть.
Как там говорила Рада? Что жить ему очень долго. Значит, из сражений он выйдет невредимым. А там замолкнут пушки – и неужели нельзя будет отыскать стройную гадалку с черными глазами? Так даже будет эффектнее. Прямиком из захваченного Парижа, весь в орденах, на верном коне…
Есть у мечты такое свойство – она дает нам надежду. Тем более – в молодости, когда еще не довлеет груз разочарований. А разве восемнадцать – не молодость? Хотя скажи так Орлову, мог бы обидеться. Ему еще хотелось стать взрослее…
…А перед обратной дорогой они все-таки пообедали. Конечно, ел в основном Аполинарий, а Александр лишь немного поковырял, но все равно, кто же считает съеденные куски?
– Ваше благородие! Там усадьба за лесом! – тихо – лес не располагал к громким голосам – доложил Трофимов.
Бывалый гусар находился в головном дозоре разъезда и был обязан докладывать обо всем, что повстречалось на пути.
– Французы есть? – коротко осведомился Орлов.
– Не видать.
– Что ж, заглянем, посмотрим. Может, узнаем что от хозяев, – без колебаний решил Александр.
Словно пытаясь наверстать месяцы вынужденного безделья, две враждующие армии непрерывно маневрировали, подтягивали оказавшиеся в стороне корпуса, пытались сойтись друг с другом в наиболее выгодном для себя месте в выгодное время. Но если о положении своих войск командование еще имело относительно верное понятие, то сказать, где стоит или двигается противник, оно не могло. Вот и посылались с обеих сторон разъезды легкой кавалерии, а то и целые партии в надежде хоть немного осветить местность. Чаще всего подобные вояжи заканчивались ничем, порой удавалось обнаружить врага, а иногда не просто обнаружить, а наткнуться на него в меньших силах и тогда даже немного пощипать. Или быть пощипанными самим в том случае, когда чересчур зарывались и из охотников превращались в дичь.
В распоряжении Орлова был неполный взвод, и как проехать мимо и не узнать, не появлялись ли здесь французы.
Разъезд александрийцев шел лесом. Вошедшая в полную силу весна покрыла листвой кустарники и деревья, отчего рассмотреть что-либо по сторонам стало почти невозможно. Да и не только рассмотреть. Местами густой подлесок сделал невозможным проезд, и счастье, что попалась узенькая тропинка, ведущая с дороги как раз в сторону обнаруженной усадьбы. Вопреки всеобщим представлениям, встречались в Пруссии и такие дремучие места, словно дело происходило не в Европе, а где-нибудь среди бескрайних российских просторов.
В отличие от последних, ехать оказалось на удивление недалеко. Вроде только что была чаща, и вот уже взору Орлова открылось поместье.
Даже на вид усадьба была стара. Двухэтажный помещичий дом помнил совсем иные времена. Штукатурка в некоторых местах обвалилась, обнажая кладку красного кирпича. Хозяйственные постройки вокруг были ровесниками дома, хотя… Раньше умели строить, и все это было в состоянии простоять еще не одно десятилетие, а скорее и не один век.
С двух сторон поместье окружал лес. Зато с противоположной стороны простирался сад с покрытой ряской прудом, а дальше тянулись поля.
Во дворе было безлюдно. Лишь двое работников ковырялись, что-то делали, но чем именно они занимались, Орлов разбираться не стал.
От леса до усадьбы было полсотни саженей. Корнет махнул рукой гусарам и, не таясь – пруссаки являлись союзниками, – направил коня к дому.
Впрочем, осторожности гусары не теряли. Фортуна – вещь переменчивая, тем более на войне, а здешняя территория пролегала между двумя воюющими армиями.
Работники прекратили свои дела и застыли, поджидая гостей.
– Гутен таг, – поздоровался Орлов.
Хвала другу детства фон Штадену, немецкий язык он знал весьма неплохо. Да и как иначе? Распространенный язык, не чета какому-нибудь редкому английскому или итальянскому.
– Французы не появлялись? – после ответа спросил корнет.
– Не видели, – степенно покачал головой один из работников.
– Здравствуйте, господа, – с высокого крыльца помещичьего дома сказал появившийся там мужчина.
Одет он был по-домашнему, в легкую куртку, некогда, несомненно, богатую, а теперь выцветшую местами и порядком поношенную. Но рубашка под курткой сверкала белизной, мягкие домашние сапожки были тщательно вычищены, и не составляло труда признать в появившемся мужчине владельца здешних мест. Лицо хозяина было вытянутым, породистым, покрытым морщинами, словно знаком пролетевших лет. Светлые длинные волосы собраны сзади в косичку по моде прошедшего века. Но внимание Орлова привлекли глаза. Мужчина смотрел так, словно ему была известна некая мудрость, недоступная прочим.
– Гусары смерти? – спросил мужчина.
Так назывался прусский гусарский полк, имевший черную форму, весьма схожую с
