Сеймур покачал головой с таким покаянным видом, что Дэлзиел, который не считал зазорным признать, что был несправедлив, коль скоро незаслуженная выволочка принесла желаемый результат, смилостивился:
— Ну, ты не виноват, парень. Тебе никто не сказал. Но впредь надо делать и то, что тебе не говорят, если только тебе не дают указаний этого не делать, но даже в таком случае делай то, что считаешь нужным в данной ситуации. А теперь попроси-ка мистера Паско зайти ко мне на минутку, хорошо?
Со смешанным чувством облегчения и полного недоумения, чувством сродни тому, что испытывает человек, выслушавший предсказание сивиллы, покидая ее пещеру, Сеймур вышел из кабинета. Дэлзиел поднял трубку и сказал сержанту Брумфилду из дежурной части на первом этаже:
— Вызови сюда нашего знахаря, Джордж. Я хочу, чтобы он проверил Свайна на предмет наркомании.
— Слушаюсь, сэр. Но если он не захочет подвергаться такой проверке?
— Скажи ему, что таков порядок, что это простая формальность — осмотр перед тем, как его зыпустят, чтобы он не обвинял нас в применении силы. Он ведь не падал со стула и не стукался случайно головой о чей-нибудь ботинок, а?
— Нет, сэр. Он очень хорошо себя вел. Только вот одна вещь — он потребовал, чтобы мы связались с его адвокатом.
— Ну, наконец-то! Он мог это сделать еще вчера ночью. Это есть в протоколе. Какой там проходимец на него работает?
— Мистер Иден Теккерей.
— Старина Иден? Ах, черт! Джордж, пришли нашего знахаря как можно скорее.
Он повесил трубку и поднял глаза на входящего в кабинет Паско.
— Что вы говорили о наркотиках, сэр?
— Это Сеймур уже разболтал? Я на него раньше возлагал большие надежды, но, готов побиться об заклад, он изменился с тех пор, как стал трахать эту ирландскую официантку. Они, эти ирландки, все силы из любого мужика высосут. Я бы бром им в их картошку добавлял. Вот, посмотри.
Он через стол перебросил Паско результат вскрытия.
— Побывай вместе с Сеймуром еще раз в доме Свайна, может, что-нибудь найдешь. Хотя я сомневаюсь, что отыщется что-либо серьезное. По мне, Свайн не похож на наркомана. Одна ночь в камере, и все было бы ясно. К тому же он куда больше озабочен тем, чтобы адвокат поскорее вытащил его отсюда. А что касается его супружницы, то, если она навострила лыжи обратно в Лос-Анджелес, то вряд ли запрятала бы запас наркоты под половицу. Но следы могли остаться. И, если он об этом знал, он мог бы вывести нас на поставщика.
— Да, конечно, сэр, — сказал Паско. — Кстати, те письма, о которых вы так беспокоились, я подумал, что…
— Да пошли эти письма, — раздраженно оборвал его Дэлзиел. — Мы здесь для того, чтобы отлавливать преступников, а не няньчиться с истеричками! Удивляюсь я тебе, ты что, пришел зря отнимать у меня время!
Через полчаса Паско приехал в Куртуайт, деревню, которой грозило стать предместьем, причем достаточно фешенебельным. Со стороны города вторжение и оккупация были практически завершены, и среди лесистых холмов виднелся строй роскошных особняков. Даже когда Паско въехал в саму деревню, протянувшуюся от норманнского стиля церкви из Йоркского камня мягких пастельных тонов до часовни из пронзительно-красного кирпича, дома на главной улице, казалось, всем своим видом — начинал от цветочных ящиков под окнами снаружи и кончая модными светло-коричневыми занавесками на окнах внутри — давали знать, что битва проиграна. И куда бы Паско ни бросил взгляд, повсюду, будто на нескончаемом параде победы, вышагивали завоеватели со своими лабрадорами.[6]
«Москоу-Фарм» в дальнем конце деревни тоже не устояла перед велением времени. Белые цементные стены, ящики для цветов на карнизах, рамы с двойными стеклами, сигнализация от воров, сауна, душ и центральное отопление сделали ее абсолютно непохожей на то, чем она была раньше — жилищем фермера, работающего на земле. Но, когда Паско через двустворчатые стеклянные двери, ведущие на задний двор, посмотрел наружу, он увидел признаки действенного сопротивления, которое имело свои этапы: старый фермерский двор, вначале переделанный в симпатичное патио, теперь превратился в хозяйственный двор строителя-подрядчика.
— Готов поспорить, остальная часть деревни не одобряет этого, — сказал Сеймур. — Во всяком случае, судя по здешним ценам на недвижимость.
— Ты интересуешься недвижимостью? — спросил Паско.
— Хотел бы ею обзавестись. Я скоро женюсь.
— Поздравляю. На Бернадетте, как я понимаю?
Бернадетта Мак-Кристал была та самая официанточка-ирландка, которая, по мнению Дэлзиела, высасывала все силы из Сеймура, о чем его начальник так сокрушался. Паско видел ее, и она ему понравилась, хотя он сомневался, что в путешествии по жизни с такой спутницей Сеймура ждет полный штиль и безоблачное небо.
— Конечно, — подтвердил Сеймур с оттенком негодования в голосе.
— Я тебя по этому поводу угощаю. Ну, а теперь давай приступим.
Через полтора часа, к вящей радости и облегчению Сеймура, они так ничего и не нашли.
— Я и не воображал себе, что мы явимся к шефу с тачкой кокаина.
— Еще не вечер, — ответил Паско. — Тачки они держат не в доме, а снаружи. Я схожу взгляну. К тому же надо бы поговорить с его секретаршей. А ты еще разок тут все проверь.
Он направился во двор, по обе стороны которого тянулись старые сельскохозяйственные постройки. При виде окрашенных в белый цвет и крытых красной черепицей конюшен, сараев и коровников, освещенных неярким февральским солнцем, создавалось впечатление, будто находишься где-то в Средиземноморье. Однако эта иллюзия пропала, стоило Паско выйти из дома на холод.
Офис фирмы располагался в помещении, которое, должно быть, было раньше сеновалом над коровником, переоборудованным в гараж. Подняться в офис можно было только по внешней лестнице. Каково это делать в гололед, Паско и вообразить себе не мог.
Он постучался и вошел. За столом, уткнувшись в книгу, оформление обложки которой сгодилось бы для порнографического романа и тем не менее называвшуюся «Джейн Эйр», сидела молодая женщина — секретарша Свайна, как уже знал Паско. Когда они приехали, она появилась на секунду, но, увидев Сеймура, с которым уже встречалась во время его первого визита сюда, вернулась к мистеру Рочестеру.[7]
— Здравствуйте, — сказал Паско. — Я, кажется, помешал?
Она положила книгу на свою машинку и сказала:
— Я к вашим услугам.
У нее были крупные черты лица и пышные формы. Прямые каштановые волосы почти касались плеч. Похоже, она не пользовалась косметикой, а говорила хриплым контральто, и с сильным местным выговором.
Паско взял книгу и посмотрел на обложку. Изображенная на ней молодая женщина в разорванном на груди платье в ужасе бежала из горящего дома, в дверях которого виднелась какая-то зловещая фигура.
— Что-то я не помню такого эпизода, — сказал Паско.
— А это чтобы захотелось прочитать книжку, — объяснила она. — Несчастные учителя никогда не сумели бы так заинтересовать.
Это было очко, а может, и два очка в ее пользу.
Он положил книгу на место и огляделся, поеживаясь от холода. В доме Свайна было тепло, и он снял куртку, но здесь, несмотря на мощный электрообогреватель, было холодно и промозгло. Женщина за столом при более внимательном изучении оказалась не такой уж пышнотелой. Она просто утеплила себя по крайней мере двумя свитерами и толстой кофтой поверх них.
— Прохладненько здесь, — заметил Паско, пощупав побеленную стену. Она была, наверное, около
