и не двигалась с места. Потом обернулась к архимагу, оскалила зубы в усмешке:
— Лучше меня себя считаешь? Тем, что беленький и пушистенький? Ой ли! Нечисть я? Может, и нечисть, только ничем не хуже людишек. Убиваю? Да, убиваю, так и вы убийцы. Я-то для еды, из страха за жизнь, а вы ради наживы. Добродетельно, ничего не скажешь!
— Ты будешь меня учить? — взвился чародей. Взмахнул рукой, начав творить заклинание, но потом раздумал, напомнил: — Если что, вас будут судить, Белковец.
— Если что, я первым её убью, — заверил Рош.
Ирис выждала, пока архимаг скроется из виду, и только тогда вылезла из клетки. Выпрямилась, размяла ноги. Безучастно отнеслась к защёлкиванию контура на шее: понимала, что без него нельзя.
Под неусыпным контролем колдуна, прижавшего остриё меча к её лопаткам, вошла в трактир, поборов неприязнь, села подле тюремщиков и принялась жадно есть. Ничего, всем им окупиться, память у волкодлаков долгая.
После Рош велел принести Аглаю. Тут Ирис не удержалась, кинулась к дочери — и натолкнулась на невидимую стену. Напрасно скреблась она когтями, выла — преграда была ей не по зубам.
— У неё силён материнский инстинкт, — пояснил колдун. — Бежала тоже из страха за ребёнка. С помощью него её легко контролировать.
Кормилица — испуганная деревенская баба — с опаской, бочком подошла к столу магов, передала Аглаю Рошу.
Радости Ирис не было предела. Она прижала малышку к груди, поцеловала, а потом внимательно осмотрела, обнюхала — не сделали ли чего? Но нет, об Аглае хорошо заботились, хотя материнское молоко пришлось ей больше по вкусу.
Ночь оборотница провела в церкви. Возражений её никто не слушал, пришлось смириться, устроиться клубочком на полу, прижимая к себе дочку.
Божий дом оказался не так уж страшен, во всяком случае небесная кара не спешила покарать нечисть. Ирис со смешком отметила, что и тут охотиться можно. Единственное место, вызвавшее чувство дискомфорта, — алтарь, она обходила стороной, зато сунула нос в остальные углы. Не мучаясь угрызениями совести, обчистила ящик для сбора пожертвований: ей-то деньги нужнее, нежели бестелесному божеству.
Словом, наутро селян постигло жестокое разочарование: оборотница не только не умерла, но пребывала в отличном настроении. Спокойно позволила связать себя и упоить противооборотным зельем: архимаг решил, что так будет безопаснее. Да и ненужного внимания привлекать не будет: ему порядком надоели толпы любопытствующих и отказы принимать на постой из-за волкодлака.
Покорность Ирис была видимой: она просто усыпляла бдительность, лелея план освобождения. Без контура на шее сбежать легко, а действия противооборотного зелья пройдёт, его ведь подновлять нужно. Её везут во Властену — так ей туда и надобно. Нет худа без добра: без проблем за стены проникнет. А дальше обманет самоуверенного честолюбивого Роша, улизнёт от магов и отомстит.
В Конклаве и познакомимся, давний кровный мой враг, наверняка там будете. И запах свой оставите.
Недооценивают люди волкодлаков — пусть и расплачиваются. Уйдёт она в драконий край — никто не поймает. Только в этот раз бежать будет с умом, запутывая следы. Не как зверь — как человек. В этот раз в зал совещаний Рош вошёл не один: двое архимагов, среди них и знакомый колдуну Фераний, конвоировали позади него Ирис. Оборотница выглядела притихшей, присмиревший — колдун полагал, что это следствие данного ей напитка. Готовил и давал сам: других она просто не подпускала. Да и тут как-то подозрительно, исподлобья, зыркнула, неохотно разомкнув челюсти. Половину, правда, выплюнула, но Рош предполагал что-то подобное, поэтому влил тройную дозу.
Ирис ненавидела «Счастье», ненавидела противооборотное зелье, от которого мутило и болела голова. Покорно тащась вслед за магами, она продумывала план побега.
Им хочется живой игрушки? Что ж, оборотница их потешит, но до определённых рамок. Колдун, конечно, позаботился о своей и чужой безопасности, только он не в курсе, сколько на самом деле она проглотила. Та кадушка пришла как раз кстати: наклонилась, будто попить, и избавилась от того, что держала во рту. Мерзость!
Память услужливо напомнила, что кое-кого из собравшихся она знает. Троих, не считая Роша. Один её, словно барышник кобылу, ещё до родов осматривал. А второй — её враг. Мальчишку с собой не взял — хоть какая радость. Пусть помнётся на пороге, щенок!
Оборотнтцу переодели и вымыли, чтобы «не осквернять зал запахом псины». Ирис тогда смолчала, проглотила обиду, но запомнила того, кто её нанёс.
Колдун с беспокойством покосился через плечо: нет, вроде, всё хорошо. Но что-то ему в Ирис не нравилось, понять бы ещё, что! Оборотница одарила его ухмылкой и отвернулась, сделав вид, что интересуется стенами. Рош промолчал и поправил пелёнки дремавшей на его руках Аглае. Представил себя со стороны: молодой папаша! Оставалось надеяться, что никто не заподозрит, что он действительно отец.
В этот раз зал был ярко освещён, а прямоугольник перед столом обведён магическим огнём.
Комиссия уже собралась в полном составе. Лишь один, Стратарх Железняк, кивнул Рошу, другие предпочитали смотреть сквозь него. Из всего этого следовал один вывод: сегодня решалась судьба Рошера Белковца.
В подтверждение безрадостных мыслей колдуна материализовались за спиной двое боевых магов. Встали за его спиной, следя за каждым шагом.
Ирис отвели к прямоугольнику перед столом, на время потушили огонь и втолкнули за контур. Он тут же вспыхнул синим магическим пламенем, заперев лучше любой клетки.
Оборотница смотрела на чародеев с вызовом, они — с подозрением и любопытством.
Архимаги, сопровождавшие Ирис, заняли места по бокам стола.
Председатель Конклава сделал Рошу знак подойти. Он отделился от своих провожатых и встал по правую руку от Ирис.
— Мы ознакомились с вашей работой, господин Белковец, очень занятно, — председатель перелистнул пару страниц из пухлой папки. — Несомненно, она представляет большую научную ценность и заслуживает награды. Такой подробный трактат, столь подробное разъяснение повадок, пристрастий, слабых мест…
— Ублюдок, — тихо прошипела Ирис. Одним резким движением встала и вплотную приблизилась к магическим языкам пламени. Зрачки по-звериному расширились — но большего она не могла, хотя пыталась. Противооборотное зелье отменно действовало и лишь высасывало силы из оборотницы.
Но кого именно она назвала ублюдком, осталось загадкой, ибо Ирис не смотрела ни на Роша, ни на председателя.
— Думаю, никто из моих коллег, — как ни в чём ни бывало продолжал глава Конклава, — не станет настаивать на созыве Аттестационного совета и защите соискателем его бесценного труда. Это третья квалификация. Работу же надлежит опубликовать и выдавать студентам в качестве пособия. Астен, друг мой, вы об этом позаботитесь?
Секретарь Палаты живоборцев кивнул и слеветировал папку к себе. Раз — и она исчезла под его церемониальной мантией.
— А теперь, полагаю, надлежит приступить ко второму пункту нашего заседания — особи, послужившей объектом работы господина Белковца. Вы нам её не продемонстрируте?
— То есть? — не понял Рош.
Чего они от него хотят?
— Нам интересно строение тела, его трансформация в звериную ипостась, иные особенности, присущие волкодлакам. Этот ведь полукровка?
Ирис обиженно зашипела. Она полукровка? Не выдержала и выпалила в лицо самоуверенному магу:
— Да у меня кровь чище, чем у твоей мамаши!
Пламя опасно качнулось, слегка опалив руки оборотницы. Она взвизгнула от боли, но не замолчала, как ожидалось, наоборот, начала частить собравшихся, показав недюжинные способности к
