Он завел ладонь за голову Джинджер и приподнял, изображая кивок.
– Бог мне все объяснил, – сказал он. – Ты пойдешь передо мной. Маловерам нужно увидеть новое Вознесение – и тебе выпал этот счастливый жребий. Я последую за тобой с остальными.
Пэтч наклонил голову, прислушался, проверяя, что никто еще не вернулся, потом пальцами погладил щеку Джинджер. Еще раз тревожно оглянувшись на дверь, он сказал:
– Одни.
Утерев пот со лба, он облизал пересохшие губы и начал расстегивать на Джинджер блузку.
58
Платон Скоупс вошел в Зал Вознесения, с пола до потолка задрапированный темно-фиолетовым велюром, запустил руки под мумию, поднял ее, тихо разговаривая с ней, как с младенцем.
– Почти забыл, какой ты легкий. Мы с тобой войдем в историю антропологии, мой драгоценный образец, вопреки Хорейсу Дакхаузу и музею капитана Крюка, да и этому храму суеверий.
Препаратор музея подложил под спину мумии рулон велюра, чтобы зафиксировать в положении на боку. Скоупс размотал ткань и завернул тело, создав защитную – и маскировочную – пелену. Потом вынес мумию в коридор, как скатку ковра, объясняя под звук далеких голосов:
– Мы сейчас выскочим через заднюю дверь, пока эти психи воюют у входа, да?
Но, подойдя к выходу, он услышал царапанье металла о металл. Одна дверь дернулась в раме, и на уровне груди просунулся кончик лома.
– Ой-ой.
Зажатый между угрозами спереди и сзади, Скоупс побежал обратно в Зал Эволюции, спрятал свой сверток с младенцем за спиной обезьяны, а сам присел в растениях за Адамом. Нервы его плясали.
Волнуясь за Джинджер, Бетси покинула ряды крестоносцев и вернулась в «Маяк». Она вошла и, опасаясь преподобного Пэтча, присела за плексигласовой витриной с одеждой Князя, чтобы прислушаться. Она слышала голос Посланца в комнате Джинджер, но самой Джинджер слышно не было. Бетси подобралась ближе, к толстой бетонной колонне – послушать, что говорит Пэтч.
– Дорогая, почти уже время.
Она подкралась ближе и заглянула в дверь. Тут же рука ее вскинулась ко рту – она увидела Джинджер, распростертую на кровати, голую и без сознания. Крили Пэтч, в своей пурпурной Ризе Вознесения, держал в руке трусики Джинджер. Он локтем смахнул пот с лица, смял в кулаке светло-голубую ткань и прижал к лицу, задышал через нее быстрыми, булькающими вздохами.
Бетси чуть не вырвало. Она зажала рот и отвернулась, а когда посмотрела вновь, Пэтч швырнул трусики через плечо. Толстая рука нависла над правой грудью Джинджер. Он размял пальцы, как пианист перед концертом, и медленно понес их вниз.
Бетси ахнула. Голова Пэтча повернулась к двери, как на шарнире.
Бетси бросилась прочь.
– Джимми, – сказала она. – Джимми знает, что делать.
– Как ты? – спросил Шики, сидя на ящике с инструментами в чреве кита. Подобно Наполеону, он одну руку сунул за пазуху. Джимми сидел напротив на пятигалонной банке краски.
– Малость шатает. – Джимми посмотрел на бандану. – Зато кровь остановилась. – Он глянул на Шики, освещенного лишь одной из нескольких рабочих ламп, свисающих с металлического каркаса морского млекопитающего. – Вы мне жизнь спасли.
Он вытер правую руку об юбку и протянул ее.
Шики ее пожал.
– Князь Света меня зовут, спасать души – моя работа.
– Погодите… если вы – преподобный Дун, то вы не… то есть эта мумия – не вы. Я знал! Я знал, что это мой предок.
– Ну, он точно чей-то родственник.
– Вы все это время были в Гатлинбурге?
– В определенной степени, и я был бы очень благодарен, если бы эта моя маленькая тайна не вышла наружу. Есть люди, с которыми мне не хотелось бы общаться. – Снаружи кита донеслись приглушенные крики. – А насколько нам здесь безопасно?
– Толпа может заползти прямо в пасть кита и не увидеть двери. Резиновая шкура толстая, практически звуконепроницаемая. Когда закончат оформление, здесь будет актер, играющий Иону, и песни кита, звук разбивающихся волн. Все это будет на больших деревянных качелях и будет мотаться с боку на бок, будто кит плывет. Вот эта винтовая лестница ведет к дыхалу, и можно будет выглянуть и увидеть Ковчег и световое шоу Шесть Дней Творения. Правда, здорово?
– Траут небось кучу денег потратил. Кит этот, Ковчег. И здоровенный резервуар, где он плавает.
– Да по сравнению с ним аквариум у «Рипли» – просто фермерский прудик, – сказал Джимми. – Как говорится в брошюре: «Огромен, как Мертвое море». Да, мистер Траут – человек с размахом. Я слыхал, его называют Уолтом Диснеем от религии. Он много тратит, но и жмется тоже. Хапает и слегка переделывает экспозиции других музеев, испытывающих тяжелые времена, на зарплате экономит – вот, например, я тут единственный ночной охранник. А крепление резервуара? Инспекторы по строительству заставляют его заменить деревянную раму стальной, но он тянет и тянет. Ходят слухи, что если в ближайшее время не повалит публика, он крупно влипнет. Вот почему он купил моего предка – с шумом по телевизору и в газетах, и еще когда думают, что это ваши бренные останки, тут очереди выстроятся…
Металлический звук сообщил, что двери музея не выдержали. Шаги и крики, приглушенные туловищем
