микельанджеловской картины, представляющей Бога: правая рука Его вытянута, согнутый палец вот-вот коснется такого же массивного Князя Света, левитирующего по другую сторону купола. Сходство было очевидно, хотя мускулатурно и косметически усовершенствовано.
Оригинал – куда пониже – из плоти и крови стоял за спиной упавшей на колени Джинджер, возложив благословляющую длань на белокурые локоны. Джинджер закрыла глаза, предвкушая слова благословения, слова приглашения в княжеское обиталище. Молчание. Она сложила ладони под подбородком и крепко зажмурилась в ожидании слов молитвы. Опять ничего.
Пальцы сжались сильнее, повернули голову Джинджер к правой руке Дуна… которая уже расстегнула ширинку. О Господи милосердный, он помахивал своим… этим…
– НЕТ! – выкрикнула Джинджер – и тут же пожалела о своем порыве.
Не перспектива секса вызвала у нее это восклицание, в конце концов соблазнить его – это и было целью подстроенной встречи. Но под самой входной дверью? На коленях, на твердом мраморном полу, под светом прожекторов, под взглядом Бога с нарисованных на куполе облаков?
Нет, не такой сценарий разыгрывался в воображении Джинджер. Сперва экскурсия по дому, может быть, молитва, что-нибудь выпить, легкое прикосновение, ведущее к робким предварительным ласкам. И Джинджер губами сказала еще одно молчаливое «нет». Если бы она согласилась сейчас – здесь – на это, что бы это ей дало? Поглаживание по голове, жевательную резинку и такси домой, а наутро – лишь беглое воспоминание о макушке Джинджер.
– Нет? – переспросил Дун в трех футах над головой Джинджер с легким оттенком разочарования. Левая рука упала на пояс, правая все еще сжимала княжеский скипетр.
Джинджер подняла голову, ежась и конфузясь, боясь, что сейчас ей покажут на дверь, все еще отворенную, и отправят в ночь. Ее план включал больше, чем просто совершить действие с Князем: она хотела сделать его так хорошо, чтобы не только провести с ним ночь, но и овладеть его сердцем, укрепиться в средоточии его духовной империи, стать спутницей второго Мессии. Княгиней Света. Звездой, которой мамочка так хотела ее видеть.
– Я хотела сказать, ваша светлость, – начала она, излучая раскаяние, но удивленная его похотью (тот ли это человек, что проповедовал умеренность во всем, кроме добровольных пожертвований), – я просто… лучше не здесь. Мне нужно привести себя в порядок. – Она встала, на голову выше Князя, смущаясь и отворачиваясь, чтобы не глядеть на предмет, который Князь все еще сжимал правой рукой, – и все равно глазела. Она отвела глаза к лестнице, ведущей вверх, туда, где… – В спальне. Я пойду в спальню, а вы останьтесь пока здесь.
– Привести себя в порядок? – Лицо у Князя прояснилось. – Конечно же!
– Куда идти?
Он нетерпеливо показал рукой:
– Вон туда, наверх. Все там найдете.
Джинджер нежно поцеловала его в макушку, еще раз увидев священный посох Князя – настороженный, рвущийся в бой.
– Вы подождите, пока я позову.
И она полетела вверх по лестнице. Чуть не споткнулась на пороге большой спальни – так ее впечатлила роскошь, тисненые обои, пушистый ковер, круглая двуспальная кровать, огромный телевизор. И еще – зеркала на потолке. Пораженная, сразу вспомнившая о своем скромном происхождении, Джинджер склонила голову и беззвучно помолилась своей великой тезке, прося уверенности – и чтобы выступить убедительно.
Виновато оглянувшись на дверь, она не смогла удержаться и не заглянуть в платяной шкаф, где оказалась только одежда Князя. Пренебрегающая домом своим гарпия уже выехала… либо у нее отдельная спальня.
Джинджер разделась, аккуратно сложила вещи на кресло рококо, вытащила из сумки шелковую мини- пижамку, розовую рубашонку с тюлевыми рюшечками, тщательно выбранную в Ноксвиле в магазине «Викториаз сикрет». И побежала в ванную. Быстро по-маленькому, подмыться, проверить косметику, причесать волосы, прыснуть духами пару раз туда, где Князю они понравятся, и можно возвращаться в кровать. С энтузиазмом отвернув покрывало, Джинджер не удержалась и подпрыгнула на толстом матрасе перед тем, как скользнуть между шелковых простыней.
Она полежала секунду, слушая, как стучит сердце, прижав руки к бокам, подоткнув простыню под подбородок, крепко сжав ноги… расслабься, ну! Она изменила положение, легла на высокие взбитые подушки, простыню свободно опустила до талии, ноги развела в стороны, руки на бедра. Посмотрела в зеркало на потолке – так лучше. Поправив локоны на подушке, она сделала глубокий вдох, гадая, не будет ли разочарован Князь.
Кто знал, что высокий темноволосый красавец, Прекрасный Принц грез ее юности, окажется совсем не высоким, совсем не таким уж красавцем Князем Света? Джинджер еще раз поправила простыни, подтянула рубашечку чуть-чуть выше бедер, облизала губы, прочистила горло и позвала:
– Ау-у! Я гото-ова!
5
Взгляд Дуна не задержался на лодыжках, спешащих вверх по лестнице, а скользнул по длиннющим ногам вверх, до едва прикрытых ягодиц, перекатывающихся под обтягивающей мини как два огромных бирманских колокольчика Бен-Ва для сексуальных игр. Дун тихо присвистнул.
Как только она скрылась в холле второго этажа, он перетащил трусы через все еще стоящий по стойке «смирно», сбросил туфли, снял носки, содрал с себя рубашку, расстегнул штаны и спустил их вместе с трусами к лодыжкам.
– Скажу тебе, брат, – заявил он, стоя в чем мать родила посреди кучи шмоток, забыв начисто лас- вегасский инцидент, – вот
Он покачался, перенося вес с ноги на ногу, ожидая зова со второго этажа. Посмотрел на свой «Ролекс». Три минуты. Еще минута прошла, еще одна. Сколько времени девчонке нужно, чтобы вылезти из этой юбочки со свитером да влезть под простыни? Он бы ее раздел и на спину уложил за двадцать секунд максимум.
