– Товарищ капитан, американская тактическая группа совершила ракетный залп. К нам приближаются американские ПКР.
– Число контактов?
– Семьдесят!
Командир «Сенявина» оценил ситуацию как «предельно опасную». Решение следовало принимать незамедлительно.
– Распределите цели между боевыми станциями. Огонь вести по мере готовности.
Массированный залп противоракет погрузил палубу «Харламова» в кромешный мрак. Снаряды с диким ревом покидали пусковые установки, их огненные хвосты пронзали свинцовый небосклон, а потом растворялись в сумраке полярного полдня.
Разогнавшись до 29 узлов, «Харламов» сбросил с себя боевое покрывало дыма и врезался носом в набегающую волну. Острый форштевень разрезал набегающий водный поток, корпус отреагировал на удар суровой вибрацией, пронзившей палубы и рабочие механизмы судна.
Тем временем в бой вступил «Адмирал Сенявин». Выпущенные им ракеты встретились с «Гарпунами» над мрачными скалами Бернадотта. Значительная часть американских ракет была уничтожена. Уцелевшие ПКР скользнули над восточным берегом острова, преодолели черту прилива и пошли над самой водой, выискивая контур советского атомного крейсера.
Русская эскадра встретила вестников смерти яростным штормом огня. По приближающимся «Гарпунам» долбили зенитные комплексы «Каштан» и компьютеризированные 100-мм артиллерийские установки. Срывающиеся с палуб «Осы-М» взрывались над океанской поверхностью, поражая ПКР мириадами стальных обломков.
Убегающие от смерти корабли окутались клубами артиллерийского дыма. В глубине призрачной взвеси мерцали вспышки ракетных двигателей, столбы пламени, рвущиеся из орудийных стволов, и сверкающие выстрелы скорострельных орудий.
Зону заградительного огня преодолели три противокорабельные ракеты. Первый «Гарпун» попал в центр «Сенявина». Взрыв ПКР уничтожил антенну трехкоординатной РЛС и вывел из строя системы спутниковой связи. Корабль мгновенно ослеп и оглох. С дисплеев «Сенявина» пропала критически важная информация. Бортовые комплексы ЗУР замолчали, а потом перешли под управление специализированной системы «Шторм-2».
«Харламову» повезло намного меньше. В большой противолодочный корабль попали две AGM-84. Первая ракета поразила цель перед боевой рубкой. В огненном пламени взрыва мгновенно погиб капитан и старший помощник. Вторая ракета уничтожила заднюю мачту и вызвала пожар в зале двигательной установки. Скорость большого противолодочного корабля упала до 8 узлов. В разбитые секции судна хлынула ледяная арктическая вода.
Завершив разговор с Катковым, Никонов переключился на второй канал связи.
– Никонов слушает, говорите быстро и по существу!
– Это Костиков. Эскадра вынуждена отступить. «Сенявин» потерял РЛС и большую часть внешних систем слежения. На «Харламове» тяжелый пожар, под вопросом судьба корабля. Эсминцы продолжают сражение, но их наступательные возможности ограничены.
Никонов сжал кулаки.
– Слушайте, Костиков, противник удерживает плацдарм в Тренделаге. Если мы не сбросим десантников в море, город достанется американцам.
– Генерал, я не могу сражаться вслепую.
– Делайте что хотите, но ооновцы, высадившиеся на берегу, должны получить по первое число.
– Попытаюсь вам помочь, но излишне рисковать не буду. Один удар крылатыми ракетами, и мы отходим в море!
– Через сколько прибудут «птички»?
– Примерно через десять минут. За точность не отвечаем. Попытайтесь подсветить наиболее важные цели лазерным лучом.
– Ждем визита.
Сбросив звонок, Никонов связался с полковником Гончаровым.
– Юрий Алексеевич, как там у вас?
– Американцы наседают со всех сторон. У них БМП и легкие танки. Нужна помощь Каткова.
– Полковник на подходе. Костиков обещал помощь. Будет возможность, подсветите цели для ракетного удара.
– Постараемся, генерал! – прокричал в ответ Гончаров. В трубке послышался треск автоматных очередей, орудийный выстрел, а потом чудовищный треск обрушившихся перекрытий.
Связь прервалась внезапно и навсегда.
К концу первого дня операции американцы удержали северный плацдарм и отбросили советские части от Тренделага. Подполковник Молчалин, занявший место убитого Гончарова, уцепился за окраину города и выкатил на улицы подкрепление – чудом уцелевшие «Шилки».
В семь часов вечера противники прервали огневой контакт. Штурмовая авиация Никонова вернулась на аэродром. В воздухе остались немногочисленные патрульные самолеты да дроны, занимающиеся воздушной разведкой и уничтожением важных одиночных целей.
Еще через два часа на взлетно-посадочную полосу Бернадотта сел последний военный транспорт, прибывший из Европы: громадный C-5A доставил на остров три десятка солдат и четыре системы залпового огня «Roland-III»[50].
Ровно в полночь контр-адмирал Уирвелл провел заседание штаба, оценил потери американского флота и скорость продвижения наземных частей. Скорректировав план операции с учетом поражения на южном плацдарме, адмирал потребовал от подчиненных интенсификации наступательных действий в северном направлении.
Глава 11
Плацдарм
За окном царила непроглядная темнота, руины соседних домов едва проглядывали через пелену падающего снега. Ржавый плафон уличной лампы уныло позвякивал, аккомпанируя резким порывам северного ветра. Черная поверхность далекого океана была недвижима и походила на расплывшееся по воде нефтяное пятно.
Лисицын натянул на уши шапку и толкнул локтем своего товарища – Теплякова. Ефрейтор застонал, попытался перевернуться на другой бок. Лисицын толкнул сильнее, а когда увидел, что товарищ продолжает спать, схватил его за плечо и потряс со всей силы.
– Чего тебе!? – раздраженно отозвался Тепляков.
– Просыпайся, Влад, тут в округе что-то странное происходит!
Тепляков открыл глаза и мгновенно проснулся, лоб ефрейтора покрылся испариной. В зрачках заплясали отчетливые огоньки страха. Здесь, на втором этаже разрушенного блочного дома, вдалеке от оборонительной линии, взывать о помощи было бессмысленно.
Лисицын приложил к губам указательный палец.
– Тише ты, слушай!
Тепляков замер, пальцы его нащупали приклад автомата. До ушей ефрейтора донесся вой ветра и тихое дыхание товарища. Промерзший город молчал, его дома были погружены в мертвый беспробудный сон.
– Померещилось тебе, – раздосадованно прошептал Тепляков. – Я бы еще час проспал…
– Закрой рот, – сурово скомандовал сержант.
Влад замер, хотел огрызнуться, но подчинился приказу. Едва вой непогоды стих, как до ушей Теплякова донесся приглушенный расстоянием механический грохот. Природу звука спутать было невозможно: возле портовых причалов лязгали гусеницы тяжелых машин.
– Теперь слышал?! – с вызовом протянул Лисицын.
Ефрейтор выругался грубым злым шепотом:
– Ну и что это может быть?
