— А бомба не взорвется, пока мы играем? — спросил он жалобно.
— Все в руках аллаха, — ответил его собеседник и поднял глаза к потолку.
Неожиданно откуда-то оттуда, сверху, стали доноситься слабые звуки музыки. Они, казалось, просачивались сквозь каменные перекрытия. Музыка была суровой и печальной, но Кот почему-то успокоился, когда стал прислушиваться. Ему даже показалось на минуту, что играют на знакомом ему инструменте…
В ту же секунду все вокруг стало преображаться. Темные каменные стены превратились в изящные витые колонны, переплетенные виноградом. Потолок из черного, закопченого, стал белоснежным. Грубый дубовый стол превратился в изящный мраморный столик, а скамьи — в удобные кресла с высокими спинками. Вокруг защебетали птицы и зашелестели листья деревьев. Бедуин тоже изменился. Его лицо стало древним, морщинистым, а борода поседела. Но главное, Кот услышал знакомые голоса. Совсем недалеко Робин и Бабушка кричали:
— Котик, Котик, где ты?!
Послышался топот ног, и в беседку, в которой сидели теперь Кот и его противник, ворвался Робин.
Глава 12
Когда под звуки «Вы жертвою пали в борьбе роковой» старая разрушенная крепость начала превращаться в причудливое нагромождение дворцов с тенистыми патио, витыми колоннами, мраморными стенами, украшенными резьбой, и роскошными садами, укрытыми от постороннего взора за высокой стеной с зубцами, Робин бросился к шторм-трапу, свисавшему с борта «Непобедимой Манны», и стал быстро спускаться вниз. Среди пальм и кипарисов распускались на глазах розовые цветы магнолий и фиолетовые гроздья сирени. Увлеченный этим необыкновенным зрелищем, Робин с радостью узнавал в благоухающих кущах Аламута тот самый тропический сад, который он видел во сне. Еще не коснувшись земли, он уже наметил путь к беседке, увитой виноградом, где ему удалось однажды подслушать беседу Старца Горы с Филиппом-Августом.
Робин легко спрыгнул на землю и бросил последний взгляд на корабль. К своему удивлению, он увидел Бабушку, которая с неожиданным проворством спускалась вслед за ним по шторм-трапу, и всех матросов, один за другим покидавших корабль по той же хлипкой веревочной лесенке. Очевидно, экипаж решил последовать за адмиралом. Еще с середины трапа Бабушка громко крикнула:
— Котик, где ты?
Робин тоже закричал:
— Котик, Котик! — и со всех ног помчался к своей знакомой беседке. Раздвинув листья винограда, он нос к носу столкнулся с Котом Саладином, который радостно мяукал и прыгал на месте от возбуждения.
— Сядь, пылкий юноша, — Робин вдруг услышал спокойный, но твердый голос. Он перевел взгляд на Старца, который важно восседал в кресле из слоновой кости. В руке его был тяжелый посох, испещренный арабскими письменами.
— Спасибо, — начал было отказываться Робин, — но, досточтимый Имам, нам надо вернуться на корабль…
На середине фразы он почувствовал, что Кот тянет его за рукав в сторону мраморного столика, на котором стояла шахматная доска. При этом Кот испуганно смотрел на листья винограда с другой стороны беседки. Листья подозрительно шевелились и за ними блестело что-то металлическое. Робин нехотя подошел к столу и сел в третье кресло. Кот тоже занял свое место и склонился над доской.
— Не стоит отвлекаться, когда предаешься мудрой игре, — назидательно сказал Старец и, взяв одну из центральных пешек Кота слоном, объявил шах.
В этот миг в беседку ворвалась Бабушка, за спиной у которой толпились стражники-матросы, вооруженные алебардами. Старец укоризненно посмотрел на Робина.
— Мне придется попросить почтенную Бабушку моих юных гостей покинуть нас. Женщины не могут входить в крепость Аламут. Таков закон.
Бабушка, которая принялась было чесать Кота за ухом, вздрогнула от слов Старца и чрезвычайно смутилась.
— Извините, — пробормотала она, — тогда я подожду на корабле, пока вы закончите.
Бедная Бабушка даже как будто уменьшилась ростом от сурового обращения Старца. Она двинулась в сторону корабля по садовой дорожке, озираясь по сторонам и время от времени ахая от удивления. Дождавшись, пока Бабушка поднимется обратно по шторм-трапу, Старец перевел тяжелый взгляд на матросов.
— Слугам следует выйти, — приказал он.
Те недовольно зашептались. Ни один не двинулся с места, а некоторые даже угрожающе выставили вперед алебарды. Брови Старца нахмурились, и в тот же миг между ним и толпой стражников со свистом пролетел десяток стрел. Некоторые из них рассекли воздух в каком-то дюйме от первого стражника, сделавшего было шаг вперед. Кто стрелял видно не было, только на другом краю беседки беспокойно задвигались виноградные листья. Напуганные матросы ринулись вон из беседки. Они бежали без передышки, пока не добрались до мраморной скамьи, стоявшей в почтительном удалении. Только там они остановились в нерешительности. Двое потеряли по дороге свои алебарды.
Между тем Кот, тоскливо обдумывавший ответный ход, наконец решился, и отвел своего короля по горизонтали влево. Старец неожиданно весело усмехнулся и двинул вперед ферзя. Робин, не сомневавшийся, что Кота ждет неминуемое поражение, невнимательно следил за доской. Вдруг, не веря своим глазам, он обнаружил, что Кот может спокойно съесть вражеского ферзя конем. То же самое, очевидно, пришло в голову и Коту. Издав победный клич, он схватил изящную фигурку черного ферзя и поставил на ее место великолепного арабского скакуна, выточенного из слонового бивня.
Старец сразу же вывел из угла свою ладью и объявил Коту мат. Саладин был потрясен. Робин отметил, что в прошлый раз Филипп-Август продержался несколько дольше, хоть и был побежден тем же приемом. Грозный Старец между тем посмотрел на обоих своих гостей вполне добродушно и спросил:
— Любезные друзья, могу ли я предложить вам короткую прогулку по саду?
С этими словами он поднялся из-за стола. Робин и Кот тоже вскочили. Они уже поняли, что отказываться здесь не принято. Опираясь на посох, Старец медленно вышел из беседки и двинулся к огромной смоковнице, широко раскинувшей свои мощные ветви над ручьем, который весело журчал у подножия дерева. Подойдя к смоковнице, Робин и Кот увидели, что вода струится прямо из-под ее корней. Там, очевидно находился родник, дающий начало ручью. Старец показал на него концом посоха.
— Воля аллаха, — сказал он, — заставила этот ключ бить на вершине высокой скалы. Это ли не чудо?
— Чудо, — подтвердили Робин и Кот.
— Ручей орошает сады, дает жизнь фонтанам и питает водяные часы во дворце, — продолжал старец, — затем его воды падают вниз, в ущелье. Там они сливаются с водами еще нескольких ручьев. Горная речка несется в долину, орошает поля и виноградники. Несколько городов стоит на ее берегах. Река движется все дальше. Она вбирает в себя воды десятков других рек и становится мощным потоком, имя которому Тигр. Он протекает через великий город Багдад, и сам халиф пьет его воду. Еще через сотни миль он сливается с рекой Евфрат и впадает в океан.
Робин и Кот не могли понять, зачем Старец рассказывает им все это. Затаив дыхание, они слушали его неторопливую речь и следили за движением посоха, которым он показывал на скрывающийся за горизонтом Багдад.
— Отсюда, из Аламута, берет начало великий Тигр, и отсюда растекается по миру слово Исчезнувшего Имама, — продолжал Старец. — От этой смоковницы уходят в далекие страны верные слуги Имама. Тот, кто готов внимать учению асасинов, вкусит плоды этого сада, утолит жажду священной водой этого ручья.
Старец сделал паузу, во время которой Робин и Кот думали об участи, которая уготована тем, кто не захочет исполнять волю Исчезнувшего Имама. Вдруг Старец заговорил вновь:
