Собеседник Соколова фыркнул.
– Подумать о похоронках мы всегда успеем. Звонил я не для этого, хотелось поговорить с тобой о сложившейся ситуации.
– Я слушаю, Вольфрам.
– Устал говорить по-русски, перехожу на немецкий. Ваши окончания сводят меня с ума, я постоянно в них путаюсь.
Сергей улыбнулся. Анализируя свои лингвистические просчеты, Вольфрам не упомянул свой ужасный акцент.
– Я думаю, что нам надо восстановить рыцарское соглашение, касающееся воздушной войны. Я могу потерять несколько самолетов, но терять пилотов из-за банальной ненависти врага мне совершенно не хочется. Ты же знаешь, что ненависть порождает кольцо мести, разорвать которое невозможно.
– Допустим. Другие эскадрильи поддержат наше соглашение?
– Надеюсь. Завтра с утра я позвоню всем адекватным командирам Консорциума и узнаю их точку зрения. Ты сам, Сергей, с моим предложением согласен?
– Согласен! Придерживаемся стандартных запретов: безоружных не сбивать, катапультировавшихся не расстреливать, пилоты и машины, оказавшиеся на «той» стороне фронта, считаются интернированными до конца конфликта. Я что-то забыл?
– Поиски сбитых пилотов проводим совместно. Поисковые вертолеты и экранопланы считаются неприкосновенными. Машины, истратившие ракеты, могут сдаться, включив «безоружный» маячок. Договор начинает действовать с первых минут вооруженного противостояния.
Полковник согласился со словами товарища и бодро заметил:
– У меня возражений нет.
– Есть еще один момент, Сергей. Я должен рассказать тебе о нем, потому что мы были братьями по оружию. На аэродроме подскока в Ньюфаундленде я видел E-9A. Самолет экспериментальный, принадлежит американским ВВС, но находится в распоряжении Консорциума.
– Е-9А? Не напомнишь, что это за машина?
Шум оторвавшегося от земли «Боинга» проник во все клеточки тела. Перекричать рев двигателей было невозможно. Сергей приложил к уху руку, выждал минуту и повторил вопрос.
– Объясню в двух словах, – быстро заговорил Вольфрам. – Девятка – глубоко модифицированный «Боинг 777», снабженный дополнительными колесными тележками. Машина реактивная, но топлива потребляет мало. Полагаю, что машина летает на альтернативной двигательной установке, а воздухозаборники висят под ее крыльями для отвода глаз. В верхней части фюзеляжа у E-9A имеется специальный люк с расходящимися створками. Люк длинный, начинается за кабиной «Боинга» и бежит до хвостового оперения. Размер секций громадный, но я не могу понять, что они внутри прячут, – Вольфрам на мгновение запнулся, а потом прошептал приторной скороговоркой: – Тут феды [22], дорогуша. Поговорим об отдыхе завтра, ближе к вечеру. Позвоню сам. Ауфидерзейн, сладенькая!
Сигнал прервался, сменился последовательностью коротких гудков.
Сергей пожал плечами и вернул телефон в верхний карман комбинезона. Повернувшись к заправщику, полковник увидел, что техники закончили перекачку горючего и отсоединили насос от топливного бака «Рафаля».
У носовой стойки истребителя Соколова поджидал молодой человек. В руках представителя NWS виднелся серебристый блокнот PDA, в котором хранилась база данных выполненных работ. Дождавшись завершения разговора, парень подошел к Сергею и протянул клиенту световое перо:
– Прошу вас, полковник, распишитесь за поставку топлива. Мы залили горючку не только в машину, но и в частично опустошенные внешние баки.
– Благодарю, – искренне улыбнулся Сергей.
– Залетайте еще. Мы любим постоянных клиентов.
Сергей чиркнул пером по экранчику PDA и удовлетворенно кивнул.
Молодой человек принял устройство и произнес на прощание:
– Желаю успешного полета. Наши диспетчеры обеспечат вам безопасный воздушный коридор.
Техник отдал простенькое подобие чести и побежал в направлении заправщика.
Машина двинулась с места, едва представитель компании забрался внутрь просторной кабины. Автоцистерна миновала Сергея и, словно огромная колесная многоножка, двинулась по заснеженному покрытию бетонки.
Полковник расправил плечи, сделал пять решительных поворотов головой, сначала в левую сторону, потом в правую. Уставшее тело требовало отдыха, но расслабляться было нельзя. Перед полковником маячила перспектива многочасового полета через океан.
На глубине 400 метров океан такой холодный и темный, что хищные рыбы, обитающие в этих недоступных глубинах, не могут полагаться на свои глаза. Хищники приманивают неосторожных жертв фосфоресцирующими навершиями усиков-удочек или преследуют мелких рыбешек, пользуясь врожденной способностью к инфракрасному зрению.
Холодная океанская бездна – зловещая вселенная, враждебная существам верхнего мира. Веселые тунцы и злобные акулы держатся на расстоянии от нее. Киты – касатки и кашалоты, лишь изредка ныряют в эту зловещую глубину, пытаясь отыскать скрывающихся во мраке кальмаров. Иногда эти погружения заканчиваются для китов трагично. Однако в большинстве случаев гигантские млекопитающие успешно совершают обратный путь. Наверх их гонит жажда солнца и жизни, желание глотнуть спасительного воздуха полярных морей.
Истинных владык холодной бездны не стоит выискивать глазом. Увидеть их невозможно, можно только услышать. И далеко не все из этих чудовищ созданы изначальным Творцом.
Коммодор Гордон Дэмпси распахнул глаза, будильник трезвонил весело и задорно. Капитан подводной лодки «Провиденс» выключил портативное устройство и несколько мгновений лежал в полной темноте. Протянув руку к тумбочке, Дэмпси коснулся пальцами рукояти пистолета, перевел дыхание и сосчитал до ста. В капитанской каюте медленно включился свет. На «Провиденсе» начинался новый день, полный тревог, страхов и нетерпимости.
Дэмпси доковылял до зеркала, включил воду и без всякого удовольствия начал бриться. Старое лезвие неприятно скребло кожу, цепляясь за упругие волоски. Будучи капитаном, Гордон брился в полном одиночестве. Однако в этот раз ему не дали избавиться от щетины. В узкую дверцу каюты настойчиво постучали.
Дэмпси отложил бритву в сторону, взял в руки «кольт». Послышался металлический щелчок взведенного бойка. Один из патронов занял положенное место в оружейном стволе.
– Кто там? – коротко произнес коммодор. В звуках его голоса не было слышно ни интереса, ни любопытства.
– Это Эмблтон, сэр. У нас происшествие.
– Минутку, док. Подождите за дверью.
Дэмпси накинул на плечи форму, нацепил на голову белую, словно снег, фуражку и сунул за пояс пистолет. После этого капитан проверил замок сейфа и дотронулся пальцами до фотографии погибшей жены, Маргарет требовала отмщения. Тело ее давно пожрали печи военного крематория, а убийцы все еще гуляли на свободе.
– Я помню про тебя и дочек! – сурово прошептал кэп.
Отогнав в сторону тревожные мысли, коммодор повернулся к двери, щелчком распахнул металлическую створку. Эмблтон ввалился внутрь каюты, его дрожащие руки омывались кровавым светом тревожных ламп. Судовому медику не было и тридцати, но лицо его пробороздили глубокие морщины. Эмблтона изводила бессонница. На ногах врач держался благодаря наркотикам, но тело его гибло, умирало день ото дня.
– Где это произошло, лейтенант? – мрачно протянул Дэмпси.
– Торпедный отсек, сэр.
