Молодой офицер взял на себя командование кораблем и попытался развернуть авианосец. Нос «президента» двинулся к плотной стене цунами. Инертная громадина авианосца сбросила скорость и начала поворот за двадцать секунд до неизбежного столкновения.
«Клинтон» врезался в вал под углом 15 градусов к линии волнового фронта. Вода, словно громадная кувалда, смяла передние отсеки корабля, разворотила трамплин авианосца и со всей силы ударила по дымящейся надстройке. Оставшиеся на палубе самолеты исчезли в бушующем океане. За борт полетели тягачи, обломки металлических конструкций и оставшиеся без присмотра ракеты. Кормовой подъемник «Клинтона» выдержал удар, но его гидравлика перестала работать. Электрические системы судна вышли из строя, что привело к возникновению вторичных пожаров на второй, четвертой и пятой палубах авианосца. В чудовищные воронки взрывов хлынули тонны забортной воды.
«Клинтон» пробил волну своим многотонным, инертным корпусом, но его боеспособность была подорвана. Ангары авианосца были заполнены изувеченными самолетами, палубы корабля содрогались от внешних и внутренних взрывов, в глубинах авианосца бушевали сильнейшие пожары, тогда как в многочисленные пробоины хлестала ледяная вода. На выжившем «Клинтоне» заработала система моментального смыва радиоактивных осадков. Корпус судна исчез в клубах мертвенно-бледного пара.
Изувечив уцелевшие транспорты, цунами понеслось к островам Бернадотта. Ярость волны, ее энергия, высота и вес уменьшались с каждой секундой. Догнав десантное судно ООН, цунами повредило его надстройки, но не разрушило корабль до основания. В крейсера советского флота стихия ударилась с силой 12-балльного шторма. «Киров» разрезал волну острым носом, замер на мгновение, перемалывая силу шторма мускулами атомной установки, а потом помчался дальше, навстречу гибнущему экраноплану «Юрий Андропов».
Над поверхностью Арктического океана поднимался жуткий темно-серый гриб атомного взрыва. Набухшая ножка его пульсировала темными оттенками злобы, тогда как шапка достигла высоты 10 километров и начала шириться, разрастаться наружу, поглощая свободное пространство синего неба.
Воздушная волна догнала советские самолеты и яростно ударила по машинам «Красной звезды». Нос «Яка» провалился вниз, глаза Сергея затянула кровавая пелена. «Фристайл» откликнулся на незримое приветствие жутким ревом гидравлических систем. Закрылки истребителя вывернулись под неестественным углом, «Як» вышел из-под контроля и начал раскачиваться по тангажу. Воздушный горизонт перевернулся вверх дном, стрелка альтиметра понеслась по циферблату, накручивая мнимые километры. Красные лампочки повреждений вспыхнули и тут же погасли. Рычаг управления застыл в крайнем левом положении, а потом ринулся вправо. Бороться с обезумевшим истребителем Сергей не мог, полковнику недоставало физических сил.
В довершение всего прервалась связь с самолетами эскадрильи, динамики заполнились давящей тишиной. По-другому и быть не могло, поскольку первичный электромагнитный импульс уничтожил большую часть наземных и воздушных ретрансляторов.
Провалившись на тысячу метров вниз, «Фристайл» пришел в себя. Стрелки приборов приняли адекватное положение, авионика перестала капризничать и перешла на сторону пилота. Нагрузки, давившие на рычаг управления, ослабили свой натиск, а потом и вовсе исчезли. Красные лампочки повреждений погасли. Единственный мерцающий светодиод сигнализировал о структурном повреждении бортовой пушки.
В динамиках шлемофона прорезался искаженный помехами голос Матвиенко:
– Командир, на семь часов результирующий эффект атомного взрыва. Гриб – по-простому. Тряхнуло здорово, но мы в порядке. Нэвилл висит на моем хвосте. Вот ведь, назойливая липучка.
Сергей выровнял самолет, бросил взгляд за левое плечо. Над поверхностью океана поднималось чудовищное темное облако. Низ его ширился перекатывающимися пепельными клубами. Оторвавшаяся верхушка гриба достигла высоты двадцати километров. В жарком мареве дрожащего воздуха виднелись багровые прожилки атомного огня.
«Расстояние километров сто пятьдесят, не меньше, – подумал про себя Сергей. По спине полковника пробежал цепкий холодок страха. – Американский флот попал в самый эпицентр взрыва. От больших кораблей остались обгоревшие остовы».
Реплика Матвиенко прервала мысли полковника:
– Теперь американцы от нас камня на камне не оставят. Будут мстить за убитых товарищей. Никонов превратил нас в козлов отпущения.
Сергей ответил резко и беспощадно:
– Красный-два, прекратить болтовню в эфире. Никонов тут ни при чем, на законы войны он никогда не покушался. Доберемся до базы, узнаем, кто заварил эту кашу.
Впрочем, в разуме полковника проросли тревожные зерна сомнений.
Глава 14
Глаз шторма
Сергей потянул на себя ручку дросселя, вой двигателей стих, и машина послушно покатилась по бетону аэродромной дорожки. Яркий луч солнца скользнул по фонарю кабины, пробежал по поднятым очкам шлема и ударил в глаза пилота. Сергей зажмурился и прикрыл глаза рукой. Вынырнувшее из облаков светило неприветливо взглянуло на тундру и через мгновение скрылось за суровым фасадом непогоды.
«Фристайл» подкатил к ангару и замер рядом с «Ястребом» Эллис. Машины, вернувшиеся из утреннего полета, собрались возле громадной постройки, их замерзшая стайка выстроилась вдоль взлетно-посадочной полосы. Пилотов в кабинах не было, рядом с истребителями суетились механики, одетые в светло-серую полярную форму. Мимо «Яка» промчался восьмиколесный тягач, громадная цистерна которого была заполнена радиационным смывом.
Сергей активировал колесные тормоза и запустил пост-полетную проверку бортовых систем. По зеленым пространствам дисплея побежали последовательности знакомых символов и цифр. В левой части кабины послышался характерный металлический стук, Петренко подогнал к борту «Фристайла» высокую металлическую лесенку. Сергей застегнул ремешок шлема и поднял вверх забрало прозрачного фонаря, в кабину «Яка» ворвался яростный северный ветер.
Полковник отстегнул ремни, покинул кабину и спустился по узким ступенькам заледенелого трапа. Петренко отдал командиру честь и крепко пожал руку.
– Сколько сбитых?
– Ни одного, зато Михаил сшиб двух или трех, – кратко отозвался полковник. – Вспышку над океаном видели?
Петренко мрачно кивнул и, подволакивая ногу, двинулся в сторону ангара.
– Мегатонн двадцать, не меньше. Сверкнуло так, что парень из второй команды получил тяжелый ожог глаз. У ван Хорна половина компьютеров сдохла, у нас вышла из строя часть важных приборов. В частности, померла система автоматической диагностики двигателей. Как без нее работать будем, ума не приложу!
Прислушиваясь к ворчанию Петренко, Соколов не заметил, как дошел до ангара. Механик усадил замерзшего полковника на стул и исчез в технической пристройке. Через мгновение Петренко появился вновь. В руках он держал белый потрескавшийся термос, ручка которого была обмотана несколькими слоями изоленты.
– Что это? – спросил Сергей, проверяя настройку шлемофона.
– Лекарство для атомных человеков – йодированное молоко. Эллис его пить начисто отказалась, пришлось вливать в нее микстуру в принудительном порядке.
– Ты бы ей водки предложил!
– Все бы тебе шутки шутить, полковник, – отозвался механик, но в его голосе не было радости.
Выдержав короткую паузу, Петренко обреченно спросил:
– Второй вылет сегодня будет?
Соколов покачал головой.
– Думаю, что нет! 11-й флот уничтожен, американские перехватчики сбиты или рухнули в океан.
