ТЕОРИЯ ПРОГРЕССА СНАПОРАЗА
Граница жизни — смерть. Только потому, что она нас поджидает где-то в конце пути, мы понимаем, что не просто блуждаем, а куда-то идем. Эта граница дает направление. Подобные границы я вижу везде. Они делают нас сознательными. Они указывают нам на наши ограничения, и в то же время на то невероятное, что возможно в этих пределах. Я испытал на себе, как диктатура подстегивала народные движения. Я знаю, как притеснение пробуждало у людей волю выжить. Я видел, как после разрушений войны расцвела наша страна. Из руин ненависти поднялась любовь.
Именно пределы не дают нам заснуть.
Именно ограничения толкают нас вперед.
Это двигатель мира. Это жизненная сила. Каждая клетка делится. Она уменьшается, чтобы расти. Я считаю, что вся эволюция, вся история человечества может быть сведена к этому принципу.
Замкнутый в неподвижности тела, воспламеняется мой дух. Я убеждаюсь все больше и больше — судьба решительно подрезает наши возможности для того, чтобы благодаря этому мы еще мощнее расцвели.
Было время, когда все было возможно. Царил хаос.
Но однажды Бог решает положить этому предел. И сразу же приступает к работе, словно предчувствует приближение кавалькады грядущего цирка.
Сначала Он ограничивает свободу во взаимодействии стихий. Создает два отдельных небесных тела: небо и землю. Затем запрещает беззаботно играть друг с другом свету и тьме. Каждому указывает свое место. Одного ограничивает днем, другого В ночью. Всю воду собирает вместе, так что суша отделяется от моря. На суше проводит границы и делит ее на части. Одну часть очерчивает особенно точно и называет Сад Эдема, этим она сразу выделяется на фоне всего остального. И все еще Бог недоволен. Он накладывает оковы на время и творит звезды, чтобы те поделили бесконечность на дни и годы.
После того как все стихии занимают свое место, Бог творит живых существ, но обеспечивает их настолько экономно, что каждое существо вынуждено оставаться в своей среде обитания; рыба должна ограничиваться морем, птица — воздухом, млекопитающее — землей. Но и эти три группы Он опять подразделяет. Он творит каждого согласно его природе и категорически требует, чтобы каждый вид ограничивался своим видом. Внутри этих групп он делает одного сильнее, другого — слабее, так что каждый получает свое место в иерархии, покинуть которое он может только под страхом отлучения и смерти.
Наконец Бог встает на колени, наскребает кучку земли, спрессовывает, мнет ее и лепит из нее человека. Делает тому носик из глины — эй, престо![185] — и вдувает в него жизнь.
Бог поселяет человека в Саду Эдема и некоторое время наблюдает, как тот радостно резвится и шалит в одиночестве, абсолютно свободный и лишенный какой бы то ни было цели. На это Бог решает ответить радикальной мерой. Он творит второго человека, и отныне первый больше не волен свободно скакать вниманием с одного на другое.
Теперь он должен считаться с другим существом и научиться выбирать между ею и собой. Но даже тогда эти двое все еще продолжают метаться из стороны в сторону, только теперь уже взявшись за руки. Пока они не осознают своих границ, у них нет потребности в развитии. Мужчина и женщина чувствуют себя совершенно свободными и счастливыми и не мечтают о прогрессе.
Бог, приложивший все силы, чтобы направить творение в нужное русло и поднять до человеческого уровня, был настолько сбит с толку, что вынужден взять денек отгула, дабы спокойно поразмышлять над последствиями своей деятельности. Не может быть, что в результате Его начинаний ему придется лишь наблюдать, как эта парочка целыми днями бегает друг за другом между четырьмя потоками, которыми Он на всякий случай огородил рай? Размышляя над тем, как бы ему форсировать развитие, Бог окидывает взглядом все Свое Творение. Да, Он однозначно продвинулся. Ведь сначала у Него был один лишь хаос. Теперь же есть выбор между небом и землей, сушей и водой, светом и тьмой, мужчиной и женщиной. Сначала возможности были неограниченны, теперь, по крайней мере, что-то уже изменить нельзя. «Странно, — думает Бог, — чем больше ограничений, тем лучше результат.
Похоже, возможности только увеличиваются, когда для них остается все меньше и меньше места».
Взглянув на этот феномен со стороны, Бог открывает закономерность: все новое рождается благодаря ограничениям! Когда Он ограничил небо, возникла земля, когда оттеснил воду — появилась суша, когда собрал свет в пучок, возникла тьма. Ограничив одно, даешь шанс проявиться другому. Словно из-за уменьшения свободы передвижения, все явления вынуждены совершенствоваться и соревноваться друг с другом. Бог понимает: творить — это постоянно ограничивать.
Когда что-то делишь, оно преумножается. Остается меньше возможностей, но именно потому идет развитие! Согласно этому простейшему принципу действует новая Божественная игра.
Сначала Бог самолично делил и ограничивал, но когда люди научатся различению, то смогут приступить к этому сами, как боги. У Него, в конце концов, есть и другие дела. Нужно только запустить механизм прогресса так, чтобы человек продолжал двигаться самостоятельно. Это кажется Богу настолько простым и гениальным, что Он не понимает, как раньше до этого не додумался. Не откладывая дело в долгий ящик, Бог отделяет добро от зла. Ограничивая их, Он создает их. Отныне одно не сможет существовать без другого.
Единственное, что Ему надо еще сделать, — дать знать тем двоим в раю, что отныне их веселая свобода разделена, и теперь им нужно выбирать из двух возможностей, а по сделанному выбору их будут судить. Бог показывает людям первое попавшееся дерево в раю, содержащее познание добра и зла, и — чувствуется рука мастера, — запрещает им вкушать его плоды.
И что же? Его план работает! Запрет мгновенно пробуждает у людей желание его нарушить. Их мысли теряют былую свободу и ограничиваются добром и злом. Не успел Бог удрать, как две новоиспеченные силы начинают сражаться за территорию в головах людей. Когда люди не выдерживают и посягают на запретный плод — в точности как Бог и предполагал, — Он делает вид, что глубоко оскорблен и выдворяет обоих за границы рая.
Люди в шоке оглядываются вокруг и смотрят на предоставленные им пределы. Когда рай им запрещен, у обоих рождается горячее желание его обрести вновь, и они начинают творить свой собственный.
— Молодцы! — кричит Бог им вслед. — Идите и размножайтесь!
При этом Он изо всех сил старается сдержать смешок, ибо на самом деле имеет в виду: — «Идите и делитесь!» — что в сущности одно и то же.
Так начинается история человечества. Для Бога это было не труднее, чем заставить петь соловья, выколов ему глаза.
И Ему это столь же сладко, ибо не успели люди переспать друг с другом, как их дети уже разделились, а Богу не пришлось пошевелить и пальцем. Отныне Он будет лишь косвенно вмешиваться в их дела, может быть, когда заскучает; и если вмешается, то только ради их блага, чтобы помочь им, ограничивая их свободу.
Однажды Он оттеснит все живое на ковчег, и человек, качаясь на волнах всемирного потопа, не только позаботится о домашних животных, но и разовьет волю, необходимую для выживания. Или Его вклад в Вавилонское столпотворение. Он разделил единый общий язык, понятный всем, и назначил каждому народу свой собственный, чтобы они научились пользоваться языком жестов. У Авраама Он отбирает пропитание, у Моисея — страну. Он подобен руслу реки, в котором поток тащит народы вперед и вперед.
Наконец, считает Бог, настало время сделать людей окончательно подобными Ему. Он дает им десять заповедей, и теперь они сами могут судить — что хорошо, а что плохо. За первое они будут вознаграждаться, за второе — наказываться. Бог записывает Заповеди как можно понятнее, чтобы не возникло разночтений и всегда можно было бы на них ссылаться.
Когда все человеческое получается столь узко ограничено, в людях рождается сознание греховности. Внезапно они придумывают название тому, что до сих пор лишь смутно ощущали. Поскольку чувства теперь
