гением, чтобы прийти к такому выводу. Додедуцировалась… Что мне это дает? Определить, какая местность изображена на карте – не могу, масштаба карты не знаю, а лепешки делают совершенно невозможным сравнение ее с нормальными картами. Лепешки… Вот интересно, эти пустые места образовались от старости на первоначальной карте, с которой переснималась в уменьшенном виде моя, или на моей сделаны специально для того, чтобы посторонний не мог опознать местность? А может, лепешки с расшифровкой хранятся где-то в другом месте, и когда их наложишь на мою карту, все станет ясно?
Прозрачную пленку покрыли слоем грунта, несомненно легко смываемого, просто пан Северин взял не тот растворитель, поэтому у него к грунтовке примешивалась еще и масляная краска. Масляную краску я смыла, грунтовка осталась. Через нее без труда просматривается карта, но, похоже, и грунтовка без труда смывается. Вот только я ее до конца смывать не стану, ведь мой растворитель смывает только масляную краску.
Последующие выводы напрашивались сами собой. Не только не буду смывать грунтовку, но и вообще ничего не стану делать. Не могу же я поселиться в Географическом Институте, чтобы там день и ночь прикладывать мой кусочек карты ко всем равнинам и плоскогорьям мира, не зная к тому же, во сколько раз предварительно следует увеличить этот кусочек! От рассматривания через лупы написанных микроскопическим шрифтом условных обозначений у меня уже и сейчас болели глаза. Да и на кой мне эта карта с крестиками? Может, это просто кладбища.
И я опять поставила «Цыганку» с картой на полку над батареей центрального отопления.
Хотя время моего приезда к Алиции было с нею согласовано, дома ее я не застала. Впрочем, мы согласовали только день, а не час, зная по опыту, что самолеты постоянно опаздывают. По многолетнему опыту знаю – не было случая, чтобы прилетел по расписанию. А тут вдруг произошло чудо, самолет прибыл пунктуально, и я оказалась у Алиции за час до приблизительно оговоренного нами времени.
Не было ни Алиции, ни ее машины. Значит, поехала за покупками. Обойдя дом, не нашла ни одного открытого окна. Странно, обычно в теплое время года окна всегда оставляют открытыми. Оставив свой чемодан на террасе со стороны садика, я вернулась в первый дворик и уселась за стол под открытым небом. С деревьев нападали груши, подняв несколько с земли, я съела и принялась просматривать список дел, которые следовало переделать в Дании.
За спиной хлопнула калитка, но это оказалась не Алиция, а незнакомый человек. Подойдя ко мне, он задал по-датски какой-то вопрос, из которого я разобрала лишь фамилию Алиции. Наверное, спрашивает, здесь ли живет фру Хансен. Здесь, конечно, и я кивнула утвердительно. Нет, кажется, он спросил о чем-то другом, вон как уставился на меня. А впрочем, какое мне дело до того, пусть приходит, когда Алиция вернется. Мужчина вытащил из кармана большой конверт и протянул мне. Рот у меня был забит грушами, да по-датски я все равно не сумела бы ему ничего сказать, поэтому жестом показала – положи на столе. Не отрывая от меня взгляда, он исполнил приказание и нерешительно произнес по-датски: «До свидания». Проглотив грушу, я вежливо ответила ему. «До свидания» я за эти годы научилась произносить почти без акцента.
И подумать только, что такая малость впоследствии самым существенным образом повлияла на развитие событий…
– Откуда у тебя эта свинья? – возмущенно воскликнула Алиция.
Я вздрогнула – так неслышно она подкралась, когда я всецело была занята моим списком, предварительно выгрузив все из сумки, чтобы его разыскать.
Непонятное что-то было у Алиции со зрением, и, хотя мы знали друг друга с ранней молодости, я так и не знала – каким образом при своей сильной близорукости она умудряется без очков замечать предметы размером с маковое зернышко. Чтобы разглядеть что-то очень маленькое, она всегда снимала очки. Вот и теперь мгновенно выхватила взглядом лицо на фотографии, которую я вместе с остальным хламом извлекла из сумки, когда разыскивала список запланированных на Данию дел. Правда, данную мне Матеушем фотографию я увеличила, но ей все равно далеко было до размеров плаката.
– Какая свинья? – удивилась я.
Алиция схватила фотографию в руки и ткнула пальцем:
– Какая же еще? Мундя разумеется, Гатин брат.
Я удивилась:
– А ты разве знала Мундю?
– Конечно. Ты что, не знала об этом?
– Просто не было разговора.
– И Гатю тоже я знала.
– Ну, это мне известно. Мы тогда вместе с ней познакомились, еще когда учились.
– Мундю я узнала раньше. Откуда у тебя этот снимок?
Сейчас, при нашей первой встрече после долгой разлуки, не стоило, пожалуй, сразу углубляться в запутанную историю, связанную с фотографией, и я пообещала Алиции все рассказать в другое время. Но Алиция вцепилась в мою фотографию, как репей в собачий хвост.
– Погоди, я тут вижу еще знакомых. Вот эта женщина, что сидит в сторонке – Галина. Это, похоже, Флориан… А где же Михалек?
– Какой Михалек?
– Хахаль Галины. В то время они были неразлучны. Господи, сколько лет пролетело с тех пор! Какие они были молодые!
– Не так уж много лет. И они молодые, и мы с тобой, – поучающе заметила я. – Думаю, что названный тобою джентльмен как раз фотографировал всю компанию. Езус-Мария, как мне хотелось когда-то видеть его изображение!
– А теперь уже не хочется?
– Хочется. Не люблю неразгаданные тайны. И очень хотела бы показать его портрет пану Северину.
– А кто такой пан Северин?
– Один очень рассеянный человек. Ты со своей рассеянностью перед ним просто ничто.
– Скажи пожалуйста! – удивилась Алиция. – А я-то считала – в этой области мне нет равных. Что же касается Михалека, я могу исполнить твое желание.
– Ты не шутишь? – вскочила я с места. – У тебя и в самом деле есть его фотография?
Мы наконец вошли в дом, и Алиция сразу направилась к стеллажу, где хранились ее фотографии. Порывшись в одном из ящиков, она вдруг обратилась ко мне с неожиданным вопросом:
– Скажи, а ты порядочный человек?
– Ну, знаешь! – возмущенно воскликнула я.
Лучшая подруга сочла нужным пояснить смысл своего вопроса:
– Не возмущайся, я не думала подозревать тебя в непорядочности, просто я хотела знать, есть ли что-нибудь у тебя дома, где поддерживается какой-никакой порядок?
– Есть, моя коллекция марок. Знаешь какой там порядок! С закрытыми глазами мгновенно найду нужную марку.
– У меня то же самое в фотографиях. Хочешь держать цари, что Михалек окажется вот в этом ящике?
Как же, разбежалась! Я знала о хобби Алиции, которое она пронесла через всю жизнь. И о том, что свои фотографии и негативы содержит просто в идеальном порядке. Вытащив длинный узкий ящик, Алиция уселась в кресло и принялась перебирать фотографии.
– Пожалуйста, вот он. Тот, что держит модель. Снимала я модель, а не Михалека, но не отрезать же его! Тогда на модели остались бы его руки.
Я взяла фотографию, на которой была представлена какая-то огромная шарообразная модель неизвестно чего, человек, который сгибался под тяжестью этой модели, и на втором плане какие-то люди, не в фокусе.
Схватив лупу, я разглядела в нее лицо Михалека и замерла. Нет, не может быть! По всей видимости, модель была очень тяжелая, и человек под ее тяжестью аж присел, откинувшись назад и прикрыв глаза. Я узнала его с первого взгляда!
Алиции надоело мое молчание, и она вырвала снимок у меня из рук.
