убедительной. Я молчала, стараясь выдавить из себя что-нибудь осмысленное, так как просто жалела Юлию. Хотя, может, стоило ее поздравить с избавлением от кретина?
Зазвонил телефон. На этот раз Алиция сняла трубку в салоне, а не в своей комнате.
— Слушаю, Хансен, — сказала она. — Да-да, конечно… Нет, не вернулся. Что? Прямо эпидемия какая-то… Вы там все с ума посходили? Где? Там, наверное, уже закрываются? Ну, ладно, порасспрашивай, пока можешь… Поняла… Если что, звоните… Не знаю, откуда, да хоть со станции! — И положила трубку в крайнем раздражении: — Теперь они Стефана потеряли. Поначалу разделились, потом собрались вместе, а его нет… Договорились встретиться у забегаловки, вернулись, а там уже закрывают. Мажена пытается что-то узнать. Мариана не было, и Стефан пошел за ним. Но Мариан отыскался, а теперь нет Стефана. Им даже позвонить будет неоткуда, если он найдется. Ну, ничего не поделаешь, в крайнем случае, придется подождать с обедом. Никто ничего не знает, никаких следов не нашли, а в лесу уже темнеет…
— Собака нужна, — тихо сказала Юлия. — У них здесь, наверное, есть собаки?
Алиция задумчиво заглянула в свою чашку:
— Есть. И вроде очень хорошие. Здесь вообще к собакам относятся как к людям.
Юлию утомили эти несколько слов, и она снова погрузилась в молчание. До чего же тяжело иметь дело с этой жертвой очередной драмы!
— Солнце уже садится, придется подождать с собаками до утра. Животное в темноте ориентируется, а человек нет. Дождя, похоже, не предвидится. А тем временем и пан Вацлав отыщется. Вполне мог заблудиться и сейчас выбирается. Мне тоже случилось заплутать в той стороне, и хоть я была на машине, а здорово помучалась, — старалась я утешить гостью.
— Языка не знает, — буркнула Алиция.
— Можно подумать, я прекрасно говорю по-датски! А будь я на своих двоих, добралась бы не раньше утра. Скорее всего по шпалам.
Мы замолчали. Неразговорчивость Юлии, похоже, была заразительна. Я не выдержала, взяла стакан с остатками своего пива, отправилась на кухню и зажгла газ под сковородкой с рыбой. Я умею жарить и быстро, и медленно, сейчас настроилась на медленную жарку и сделала соответствующий огонь. Подумав, прибавила газ. Не хватало только Стефану потеряться из-за этого кретина, даже позвонить не сможет… И куда его черт понес, теперь им еще Стефана искать придется? А рыбу любят практически все, кроме Алиции. Разве одной сковородки на всех хватит?
Я открутила газ посильнее, затем, вспомнив, что рыба мороженая, уменьшила огонь и достала из морозилки еще одну упаковку, небольшую. Прикинула — если сунуть ее в микроволновку, десяти минут хватит, а потом уж как-нибудь поладят друг с другом, та рыба, что начала жариться раньше, с подключившейся позднее…
Шесть минут спустя стукнула калитка, и в салон ввалилась команда спасателей в полном составе.
Но без пропавшего пана Вацлава.
Мариана мы не удавили, не ошпарили кипятком, не выгнали прочь шипастой колотушкой для мяса, что, прямо скажем, удивительно. Мы настолько держали себя в руках, что остается только поражаться.
Все были в возбужденном состоянии, грязные, раздраженные, пытались умыться одновременно и требовали подкрепляющих напитков. За этим дело не стало, но при этом никто не горел желанием делиться впечатлениями. Поиски, по всей вероятности, приятными назвать было нельзя, зато после своих похождений спасатели испытывали зверский голод.
С обедом надо было кончать, и мою рыбу выставили из микроволновки. И среди всего этого бедлама, ноя и стеная, жадно зыркая по сторонам и всем возможным емкостям, надоедая, подгоняя и через слово требуя кормежки, путался под ногами обалдуй Мариан. Получив же горячую картофелину с приказом очистить, сожрал ее вместе со шкурой и еще имел наглость заявить, что она недосоленная.
Изгнанный в конце концов из кухни, он все время пытался просочиться назад и, по всей вероятности, опять определил ход дальнейших событий. На неизвестном науке языке Олаф попытался привлечь Мариана к раздвижке стола в салоне. Тот, стеная и чуть не плача, направился туда, по понятным причинам, кружным путем. Нордический же характер скандинава требовал прямоты и определенности. Темперамент Олаф при этом проявлял воистину итальянский.
— Ты, котина, тавая мать! — выкрикивал он все громче, не скрывая раздражения. — Неесть! Безъесть! Хоя! Моя! Выме там! Суда!
Между словами, которые при очень большом желании можно было считать польскими, проскакивали целые фразы на шведском, что заставляло Стефана с трудом сохранять серьезное выражение лица. Мариан, по всей видимости, был задет за живое экспансивными угрозами шведа лишить его еды, поэтому вдруг ляпнул:
— И чего так разоряться на голодный желудок! Не он первый в ту яму угодил. Скользко ведь, мне сестра еще в том году говорила! Запросто, с удочкой или еще как, да темень какая! А раз утоп, то ему все равно не поможешь, что теперь дергаться?
Алиция, сидевшая на диване напротив Юлии, бросила на Мариана грозный взгляд. Не хотелось бы, чтобы на меня так смотрели.
Юлия просто застыла в своем кресле. Все начали говорить одновременно и на разных языках, я не прислушивалась, так как расставляла посуду, которую подавала мне Мажена, доставая ее из посудомоечной машины. При этом я не могла гарантировать необходимое количество ножей и вилок у каждой тарелки, поскольку мне одновременно приходилось управляться с рыбой, а эта зараза категорически отказывалась влезать в одну сковородку, а для другой уже не было места на плите. Но я все же справилась, как-никак выросла в стране, где только и делают, что героически преодолевают трудности…
Из Мариана тут же вытрясли разъяснения. Он потерялся, когда ходил осмотреть место, где в озере есть яма, а тропинка там узкая. Стефан потерялся, потому что Мажена упомянула о яме, и тот пошел проверить, не свалился ли туда недоделанный Мариан, но Мариан потом вернулся, а Стефан еще ходил взглянуть на стоянку…
Брякнула калитка, кто-то постучал в дверь и сразу вошел, не дожидаясь приглашения.
— Вацлав?! — воскликнула Юлия с отчаянной надеждой, прежде чем успела обернуться.
Но это оказалась вовсе не наша пропажа, а высокая блондинка с длинными волосами, худющая, что даже для модели было чересчур. В остальном придраться было не к чему: оживленное лицо, сверкающие голубые глаза, никакой бледности, легкий загар и румянец во всю щеку… Эльжбета права — деревенская красавица!
— Магда, — сказала Эльжбета, считая, что для представления этого вполне достаточно.
— Господи, что у вас творится? — удивилась Магда, стоя на пороге салона. — Митинг, именины? Алиции именины уже прошли! Извините, я хотела сказать добрый вечер. Алиция? Вы Алиция!
Она угадала. Хозяйка поднялась с дивана. Улыбка на ее лице была самая что ни на есть натуральная.
— Можно войти?
— Конечно, входи, пожалуйста! Убери с дороги, Мариан, сдвинь этот стол!
— У меня с собой — вот! Вы что-то празднуете?
Магда извлекла две бутылки вина, быстро огляделась и пристроила их на единственно свободном месте на краю буфета, у ведерка с компостом и за спиной Мариана. Сообразительная особа! Эльжбета поставила на стол салатницы, Алиция опомнилась и вернулась к Юлии. Я тоже не собиралась ее бросать и направилась к ней. Магда остановила меня на полпути.
— Иоанна? Я могу на «ты»? Насчет Алиции я знаю…
— Можешь, можешь. Стефан…
Я хотела спросить его о фотографиях, но передумала, момент был не самый подходящий. Одним ухом я слушала Магду, а другим — Стефана, который что-то объяснял Юлии, представив Мажену как Олафа, или наоборот. Я обнаружила, что у меня пропала большая вилка для рыбы…
Кто-то все-таки накрыл стол до конца и спас рыбу от обугливания, наверное, бесценная Мажена. Каким образом эта утонченная музыкантша… или музыкантка? В общем, арфистка умудрялась быть такой замечательной хозяйкой? А на арфе играла — заслушаешься! Не могу доподлинно сказать, что в этот
