Я уже мог бы переспать с Викой, Ланой или Мадиной, это добавило бы адреналина и шпионской романтики в мою серую жизнь, но мне лень, а у них в этом случае срабатывает кодекс женской чести — не разрушать семью.
Я бросаюсь на амбразуру, когда возникают проблемы клиент—продавец, когда возвраты, сложности с дисконтом и прочие непонятки, в общем, когда вы разъяренно требуете: “Пожалуйста, пригласите менеджера!”
ХАРАКТЕРИСТИКА
Соколкин Радж (Радик) — проходил стажировку в корнере “Исайя” салона “Мужская мономарка”. Ощущается некоторый пробел в области fashion, но это искупается быстрой и легкой обучаемостью. Идеальный объект для впаривания банковских кредитов под большие проценты. Партия и правительство все сделали для того, чтобы вызвать к жизни то лучшее, что в нем заложено, на благо общества и Российской Федерации в целом. Но этот недоумок и потреблянт любит пиво и активный отдых в дешевых санаториях Египта и Турции. Его снисходительно похлопывают по плечу либералы. По его поводу иронизируют гламурные журналы. Он вызывает презрительную усмешку у длинноногих блондинок в любовных романах. Его ненавидят революционные писатели и грозятся намотать кишки на шею вместо галстука. Рекомендован для работы в сфере обслуживания, в качестве прокладки между вип-клиентами и торговой системой.
Зональный менеджер
Соколкин Р.
Ранним утром, перед выходом на работу, сидел на кухне, сжавшись, будто болит живот, и задумчиво смотрел на расстояние между мною и стеной. И вдруг подумал, что есть еще кто-то, кто всегда жалеет меня. Это не я сам в себе и не бог, а кто-то земной и невидимый, кто понимает меня и жалеет.
Люди спешат к автобусам и маршруткам, в руках сумки и пакеты с мусором, в этих пакетах они вчера несли продукты из “Ашана”, “Пятерочки”, “Копейки” и “Удачной покупки”. Я тоже отклоняюсь в сторону и сбрасываю свой пакет в мусорный бак. Мерзну на остановке, втискиваюсь в автобус. В метро, на конечной, отстаиваю две очереди к дверям вагона, чтобы успеть занять сиденье. Сажусь, натягиваю капюшон на голову и почти молюсь, чтобы на другой станции не вошла и не встала напротив меня старушка. Открываю глаз, подсматриваю. Цвета наших одежд блеклые, и если смешать их все, то получится серо-коричневый оттенок. Такое чувство, что люди метро проходят сквозь специальные стекла, после которых блекнут даже самые яркие краски. Читают “МК” и “Семь дней”, “Молитвы утренние” и “Стратегическое планирование”, фэнтези и иронические детективы. Соседи с двух сторон старательно расставляют цифры в клетках — судоку. Снова засыпаю и сплю ровно до “Тургеневской”, а ехать и спать хочется бесконечно.
На работе радует только одно, что с утра выпью крепкий кофе с Ваней-барменом, а потом выкурю сигаретку и подумаю, как мне жаль самого себя.
С работы еду — реклама… и вдруг вздрагиваю, обнаруживая ту же самую рекламу утром перед глазами.
Я действую на автомате, и если надо ехать в другое место, то сразу начинаю блуждать в метро и тупить. У меня разладилась связь со временем, оно не участвует в моей жизни. У меня синдром короткой памяти: вчера взорвали моих братьев по метро, сегодня на перегоне от “Арбатской” до “Смоленской” я хмурю брови в память о них, а завтра все забуду. Мне не дают замереть, волокут куда-то со страшной скоростью, и все мелькает в заппинге, но ничего не происходит. Я ничего не делаю и ничего не успеваю. Я живу и ничего не чувствую, будто сплю, и, лишь на мгновение проснувшись, понимаю, что ничего не чувствую, даже в сексе — будто между Лоркой и мной странный тянущийся слой, сквозь который иногда мелькнет рука или колено, донесется голос, вспомнится какой-то рассказ. Мне хочется заорать и замахать руками — я не чувствую жизнь, порезать вены и увидеть хотя бы кровь — где она, где?!
Денег стало больше. Появились какие-то новые шампуни в ванной, кремы и гели для душа, мыло ручной работы, особенные бритвенные станки с батарейками, дорогой парфюм. И хочется все это быстрее использовать, израсходовать, например, больше, чем необходимо, выдавливать геля для бритья, чтобы покупать новое, полезное, удобнее прежнего, необычнее. Вдруг замечаешь, что раздражает участившаяся и словно бы подневольная необходимость доставать портмоне из кармана. Смотришь на эти бумажки в нем и думаешь: а когда-то их у меня не было, и я впадал в отчаянье, они казались мистически недоступными, а сейчас много и достаются без особого труда. “Хотите бумажку? Я дам. Сто рублей могу дать без проблем. Пятьсот, тысячу, фиг с ними”. Я уже вхожу в ту группу, про которую пишут: “вы без проблем можете позволить себе покупку крупной бытовой техники и автомобиля в кредит”. Следующая — покупка дома.
И еще я заметил, что успокаиваюсь, становлюсь милым и женственным, чем-то средним между Лоркой и самим собой”.
— Борис, а ты обратил внимание, итальянцы большемерную одежду стали отшивать, типа “да здравствует русский размер”?
— Это не в одежде дело, — засмеялся Борис. — Ты себя в зеркале видел?
— Это все нервы.
— От нервов так не худеют… Ты случайно не заболел?
ХАРАКТЕРИСТИКА
Долинский Борис — проходил стажировку с 08.03 по 10.03.05 в корнере “Luciano Barbera” ТД “Весна”. Зарекомендовал себя как серьезный, старательный сотрудник. Производит благотворное впечатление спокойного, уверенного человека. Хорошо и внимательно выслушивает, располагает к общению. Лоялен к мужской классике. Можно было бы попробовать для работы в корнере “HUGO BOSS”, но высказал личное пожелание работать с другой маркой. Рекомендован для работы в корнере “Baldessarini” салона “Мужская Мономарка Весна”. Начинал помощником следователя при прокуратуре, но не выдержала психика. Проиграл на автоматах два кредита, находится в состоянии развода с женой. Будущего нет.
Зональный менеджер
Соколкин Р.
“По тому, что освещены самые потаенные места в подъезде, узнаю весну. Дверной звонок отбрасывает причудливую тень, а эта дырка в стене, оказывается, заделана очень живописной фанеркой.
Солнце. Маленькие люди на крышах — слетают и серебрятся глыбы льда и снега.
Именно в эти дни я понял, что у меня СПИД. Я проверил в Интернете свои симптомы, и все совпадало с ужасающей точностью, как по учебнику, даже смешно.
Лорка тоже заметила, что я очень сильно похудел (она винила новую должность), что я сильно потел по ночам (она считала, что душно из-за новых пластиковых окон), понос (рабочая столовая), а еще были эти страшные красные пятнышки и припухшие лимфоузлы.
Есть вещи, которые лично ты никогда не совершил бы, но именно тебя ввергают в некий потусторонний гипноз, и ты их совершаешь, а потом поражаешься — это и есть судьба.
Будь же ты проклят, Слава! Будьте все вы прокляты, мрази!”
“Лучше не знать, — вот что решил Радик. — Я не переживу, когда точно узнаю, я даже до анализов не дойду. Лучше не знать и жить как жил”. От мыслей его начинала колотить дрожь.
Он часами просиживал в Интернете, все пытаясь удостовериться, болен или нет, уточнить — те самые у него симптомы или воображаемые, сравнить с опасениями и подозрениями других товарищей. Его поразило, как все-таки много в стране хороших, осторожных и чистоплотных людей: преданных, смелых парней и каких-то искренних, безоглядно открытых и нелепых девушек, заразившихся по роковому стечению обстоятельств, из-за усталости, из-за отчаяния или слишком бурного веселья, из-за любви, жалости, из желания хоть что-то изменить в сером автоматизме жизни.
Из всех ответов он понял одно — у ВИЧ симптомов нет. А один врач даже ответил на его робкие вопросы, скрытый мэссэдж такой: “не грузи мозги, а ступай сдавать кровь”.
И все это время Радик жестоко пикировался с воображаемым Славой, угрожал, укорял, стыдил, проклинал.
Потом не выдержал и позвонил ему. Тот не взял трубку, а спустя час перезвонил.
— Алло, вы мне звонили, — Слава уже забыл Радика и стер его номер из памяти своего телефона.
— Здравствуй, Слава, это я, Радик.
— Радик? А-а, Ра-адик. Слушаю ВАС.
— Как ТЫ себя чувствуешь, Слава… Слава, я подозреваю, что у меня СПИД!
