виновата перед вами! Счастье еще, что все обошлось!
Збышек изумленно вытаращил на меня глаза.
– Погодите, пани Иоанна, о чем вы? Что я должен вам простить?
– Ну как же, ведь они посадили вас из-за меня!
Вид у Збышека был совсем очумелый.
– Что вы такое говорите? Меня – посадили?!
Я тоже таращилась на него, уже не понимая, кто из нас двоих свихнулся. Так мы и торчали в прихожей в полном остолбенении.
– Мне очень неприятно возвращаться к этому, – осторожно начала я. – Особенно учитывая, что тут моя прямая вина. Но ведь вы просидели в тюрьме целых три дня!
Теперь уже Збышек смотрел на меня с тревожным сочувствием.
– Пани Иоанна, какое ужасное недоразумение! Значит, от вас скрывали? Я сижу, это верно, но сижу дома! Господи, что я натворил!
Все у меня внутри перевернулось. Кровь прилила к голове. Нет, все-таки доведет меня этот Дьявол до инсульта. Не человек, а прямо бес какой-то. Видно, я уже в полном маразме, если, зная его целых три года, позволяю так беспардонно водить себя за нос!
Единственный подозреваемый… Ничто его не спасет… Надо бы перевести его в больницу… Ах, чтоб тебе пусто было!!!
– Дайте воды или чего-нибудь такого… – промямлила я. – Можно уже ничего не скрывать. Рассказывайте все как есть. Понимаю, этот сюрприз был рассчитан на меня.
– Что вы говорите?! – в ужасе вскричал Збышек и бросился за водой. – Значит, речь шла о вас? – продолжал он, вернувшись. – Никогда бы не подумал! Пан Войтек просил меня помочь, я так понял, что кто- то пытается переключить их подозрения на меня и надо усыпить его бдительность. Мне предложили затаиться, будто бы меня нет дома, не подходить к телефону, не открывать дверь. А я очень кстати оказался на больничном. Но сегодня, перед вашим приходом, пан Войтек позвонил, сказал, что можно уже не прятаться, вот я и открыл вам дверь. Я-то считал, что сижу тут для пользы дела. Но чтоб сидеть под арестом?.. Пани Иоанна, я вас как-то подвел? Если да, то простите меня великодушно!
– Ничего страшного! Ох, голова кругом идет. Нет, каков фрукт, а? Сил моих больше на него нет!
– Что вы, пан Войтек милейший человек! Я только с ним и отводил душу, у нас был условленный телефонный звонок и стук в дверь. А вы думали?..
Милейший человек, как же! И я доложила Збышеку, что ему сейчас полагалось бы коротать время в тюремной больнице, в состоянии близком к самоубийству. Збышека это очень развеселило.
– Состояние мое, конечно, было преотвратным, такое несчастье кого угодно подкосит, но сейчас мне гораздо лучше.
– Уж я с ним потолкую… А вас, пан Збышек, очень прошу: настройтесь на поиски того маляра, а то они вот-вот и его захомутают. Мне маляр позарез нужен.
– Да-да, конечно, поищу…
У меня внутри еще все кипело, когда я вернулась домой и позвонила Михалу.
– Послушай, – сказал Михал, – что за первоапрельские шутки насчет Алиции? Гуннар играет в молчанку, впрочем, мы с ним так и так плохо друг друга понимаем. Кто у вас там дурака валяет?
Я уже и без того была на взводе, когда намеревалась обсудить с Михалом наши весьма сомнительные дела, а тут он еще с места в карьер решил меня Гуннаром добить. Почему это он играет в молчанку, обиделся на Алицию, что позволила себя убить?
– Не возьму в толк, – раздраженно сказала я. – Его должны были известить родные Алиции.
– Так, значит, это правда?!
– Абсолютная. Я свидетель. Алиция погибла, ее убили – чем-то странным, не знаю, как это и назвать, на следующей неделе я выезжаю в Копенгаген, поговори с Гуннаром, может, он приедет на похороны…
Кстати… когда, собственно, похороны? И что там за сложности с телом?.. Михал на другом конце провода молчал, видно, никак не мог прийти в себя. Но мне некогда было его утешать.
– Отзовись наконец! Ты что-нибудь уладил?
– Погоди! Когда погребение?
– Точно не знаю, скоро.
– Может, еще успею. Алиция погибла. Боже мой! Значит, собираешься приехать? И мне не придется больше строить из себя идиота в этой вашей прачечной?
Я еще сильней разнервничалась.
– Куда ты успеешь? Ты был в прачечной? Ну и как?
– На похороны. Может, успею.
– Михал, учти, я тут оказалась замешанной в преступлении, так что отвечай членораздельно, а то меня удар хватит.
– Не хватит, сама говорила – давление у тебя пониженное. На этой неделе я возвращаюсь. В прачечной был. Ваших благодетелей нету, уехали в свою летнюю резиденцию, консьерж никого не впускает. Везде закрыто на ключ. Один раз меня впустил, так ходил по пятам и все через плечо заглядывал. Вещи как стояли, так и стоят, но не буду же я на его глазах взламывать! Не знаю, в курсе ли насчет прачечной Гуннар, он куда-то отлучался, вернулся вчера. Я так понял, что надо помалкивать?
– Теперь уже все равно. Ну ладно, не ходи туда больше. Только бы нам не разминуться, нужно кое- что вместе обсудить!
От известия о добросовестности консьержа и возвращении Михала на душе у меня стало чуть легче. Можно будет перед моим отъездом нормально обо всем договориться.
Потом я позвонила сестре Алиции – узнать про похороны.
– Безобразие! – бушевала она. – Столько времени, что они там с нею делают? Неслыханно!
Я поехала за Дьяволом. Собиралась объясниться по поводу Збышека дома, но не хватило выдержки. Высказала ему все, как только он сел в машину.
– Милая моя, – самодовольно объяснил он, – сама знаешь – иначе на тебя управы не найти. Или надо было его и впрямь арестовать?
– Мог бы сказать правду!
– Не мог! Будь Алиция хоть на грош запятнана, ты бы костьми легла, чтобы стереть все улики с лица земли. Эх, дождусь ли я когда-нибудь такой же преданности! Вдобавок требовалось вытрясти из тебя все о колбасе, я же не знал, что ты там написала Михалу. По-моему, пребывание Збышека на больничном пошло тебе только на пользу…
Тут он, спасая ветровое стекло, поймал на лету зажигалку, которой я в него запустила. Мне оставалось лишь немного поскандалить насчет контрразведки – что было бы, окажись я в своих подозрениях права, – после чего я наконец вырулила со стоянки.
– Ладно, прощаю тебе. Но объясни, ради бога, почему вы отказываетесь выдать тело семье. Сестра Алиции названивает мне почти ежедневно. А я забыла спросить у майора.
Дьявол ответил не сразу.
– Ну хорошо, скажу тебе, а то ведь снова развернешь самодеятельность. Тело Алиции исчезло.
Сначала я было подумала, что ослышалась, потом – что его вранье меня сведет в могилу, а потом просигналила левый поворот и стала выворачивать руль.
– Куда ты едешь?
– К майору. Ты снова врешь, а я не собираюсь терять из-за тебя остатки рассудка.
– Клянусь, это правда! Майора сюда не вмешивай, пойми – служебная тайна, я не должен был тебе говорить!
– Хотела бы поверить, да не могу. Тело исчезло! Как исчезло? Украли?
– Не знаю. Исчезло, и все тут.
Я остановила машину в неположенном месте, чувствуя, что в глазах у меня темнеет.
– Пожалуйста, выражайся ясно и четко. Труп пропал? Когда? Каким образом? Кому он понадобился?
– Если бы мы знали. Поехали, а то оштрафуют! Исчез из прозекторской перед вскрытием, уже давно. Точно не известно когда, зачем и как. Майор с этим следствием не соскучится.
