двум. И вот еще что я хочу сказать тебе, Дима. Ты мне не чужой человек все-таки, надо тебе знать. – Архипов сделал длинную паузу. Он не то чтобы колебался или опять хотел раздразнить Димино любопытство. Нет, просто не имел привычки говорить с кем-либо на личные темы. – Андрей Альфредович привезет мне на подпись документы о расторжении брака. Я собираюсь развестись с Аллой. Ты бы хоть для видимости удивился, Дима, а?
– Так понятно же, Александр Валерьевич… – туманно выразился Дима, но Архипов его тем не менее прекрасно понял.
Димка был не дурак, и все происходило на его глазах. Его супруга, в свое время уехавшая вместе с детьми в Англию, и в самом деле навещала семейное гнездышко крайне редко. Они придумали так, что сын и дочь должны выучить язык, получить хорошее образование и приобрести навыки жизни в цивилизованном обществе, потому что то общество, в котором вел свой бизнес их папа, таковым считать было нельзя. Даже если отгородиться от всех реалий высоким забором, охраной на въезде в коттеджный поселок и секьюрити при входе в элитную школу, все равно никто не может дать гарантий, что Родина вдруг не вспомнит о тебе в самый неподходящий момент и не решит испортить тебе жизнь. От тюрьмы да от сумы в России не может зарекаться никто. Александр Валерьевич Архипов знал это доподлинно и такой судьбы своим детям не желал.
При этом также по умолчанию полагалось, что жена, устроив быт деток в престижной частной школе на юге Англии, оставит их на попечение классической системы английского образования, а сама вернется домой, как и полагается любящей супруге. Теперь сыну было уже двадцать, дочери – восемнадцать, но Алла Григорьевна все никак не могла решиться оставить их одних на чужбине и, изредка наезжая домой, рвалась всей душой обратно – к детям, к цивилизации, к ставшей ей родной английской культуре. Выпускница филфака, покорившая начинающего, но хваткого бизнесмена Сашу Архипова своей непохожестью, неприспособленностью и душевной трепетностью, она стала стопроцентной английской «вумен», которая совершенно не понимала, как можно жить «здесь». Но, прекрасно сознавая при этом, что муж может делать деньги только в неисправимо дикой России, она смирилась с неизбежностью разлуки. И со временем даже стала находить в этом определенную прелесть: в студенческие годы она писала трогательные юношеские стихи и считала себя подающей надежды поэтессой. Теперь она писала стихи на английском, в основном о любви и разлуке, и даже издавала сборники за свой счет. И любила говорить подругам, что одиночество – ее крест.
Супруг тоже постепенно привык к такому положению дел. В конце концов, состоятельный сорокалетний мужик всегда найдет женщину, готовую понять его, поддержать и утешить. А также при должном финансировании – и на все остальное тоже готовую. Штамп в паспорте надежно защищал Архипова от периодически предпринимавшихся попыток построить с ним «серьезные отношения», а несерьезные он готов был щедро оплачивать, потому что при многих своих недостатках жадным однозначно не был. И женщины его всегда любили. Некоторые даже искренне.
Архипов спохватился, подняв глаза на Диму, который сидел напротив него и смотрел выжидательно.
– Так вот… – Архипов сильно потер лоб, собираясь с мыслями. – У меня к тебе просьба. Есть одна женщина. Я хочу, чтобы сегодня она была моей гостьей. Мы с тобой заедем за ней перед рестораном. Я хочу вас познакомить. А потом я представлю ее гостям.
Вот тут Диму наконец пробило. И на его лице Архипов снисходительно (вот и нечего было из себя строить супермена, Димон!) прочитал целую гамму чувств: удивление, непонимание и даже, пожалуй, испуг.
– Я понимаю, что все будут… ну, скажем так – удивлены, – кивнул Архипов. – Хотя свои примерно в курсе, вот как ты сейчас, а чужим дела нет. Но я буду занят весь вечер, мне придется отвлекаться. Поэтому я прошу тебя, Дима, будь возле нее. Помоги ей сориентироваться. Ну и если что – сам понимаешь… Кстати, ее зовут Марина. Марина Сергеевна.
– Марина Сергеевна? – переспросил Дима, обладавший идеальной памятью на имена. – Денисова? Она приходила к вам на депутатский прием в прошлом году?
– Она самая, – кивнул Архипов и поднялся, давая понять, что больше вопросов задавать не стоит. – Дима, массажист когда приедет?
– Приехал, ждет, – тоже вскочив, четко доложил помощник. – Внизу, в сауне. Говорит, там самый удобный стол.
– Хорошо, я пойду. Ты звони Каспировичу, он обещал подготовить, так что без отговорок. Я хочу сегодня Алле отдать, чтобы до отъезда она подписала. И больше никаких дел на сегодня. Даже не говори мне больше ни о чем, пусть хоть камни с неба – понял?
– Понял, все сделаю, – кивнул Дима и замялся. – Александр Валерьевич, можно один вопрос?
«Не удержался все-таки, – усмехнулся про себя Архипов. И мнется при этом точно так же, как я, – еще один деликатный».
– Алла Григорьевна… Она знает? – с трудом выдавил Дима.
– О разводе – да, я сообщил ей письменно пять дней назад. О Марине – нет. Поэтому я тебя и прошу быть рядом, – коротко ответил Архипов и вышел из комнаты.
Дима постоял, покачиваясь с носка на пятку и о чем-то напряженно думая. Потом подошел к двери, выглянул, вернулся в комнату и, отойдя к окну, стал набирать телефонный номер.
Несколько минут спустя Архипов, кряхтя под безжалостными руками массажиста Олега, обещавшего поставить его на ноги, чтобы отвлечься от боли, заставлял себя думать о чем-нибудь другом. Да хоть вот о Димке. Хороший вырос парень. Честный, не ленивый. К тому же неглуп и быстро соображает. Если будет и дальше так себя вести, то далеко пойдет. Не век же его Архипов будет держать в помощниках. Можно сделать парня и партнером. Не сейчас, со временем, конечно. Потому что свои обалдуи, выросшие под куриной опекой мамаши, оказались ни на что не годными. Тусовки, поездки, машины, шмотки, теннис, скачки и прочая хрень. От отцовского бизнеса брезгливо воротят нос, хотя денежками пользоваться не брезгуют и слезать с папиной шеи в обозримом будущем не собираются. Ну и черт с ними, пусть сидят, не чужие. Может, потом поумнеют. Но бизнес со временем надо будет на кого-то перекладывать, ведь он, Архипов, не двужильный. Хотя бы для того, чтоб и дальше эти дармоеды могли жить припеваючи на гостеприимных берегах Темзы и верить, что деньги пахнут только краской и бумагой, на которой они напечатаны.
А Димка – самая подходящая для этого кандидатура. Много лет назад Архипов привел его в дом с улицы, точнее, с вокзала: приехал из Питера, из командировки, и прямо на перроне наткнулся на пацаненка – тощего, замерзшего, в грязном драном пальтишке. Пацаненок просил денег – смешную сумму, не больше булки хлеба. Архипов не дал, резонно предположив, что пацан купит клей – плавали, знаем, сам вырос в том еще райончике. Хотя его детство прошло при советской власти, и попрошаек на улицах не было. Он зачем-то вдруг, поддавшись жалости, позвал пацаненка с собой, пообещав накормить и дать поиграть в приставку. Пацан согласился, видно было, что и вправду замерз, и жрать хочет – не до клея.
Жил тогда Архипов один, уже не бедно, но еще и не роскошно. Во всяком случае, позволения ни у кого не спрашивал. Невеста Аллочка от его поступка пришла в восторг, граничащий с экстазом. И немедленно предложила пацаненка, которого звали Димой, усыновить. Усыновить не получилось: у Димы были папа с мамой, которые иногда, просыхая от пьянства, вспоминали о существовании сына и вскипали родительскими чувствами – до следующего запоя. Отдавать мальчишку «насовсем» они отказались категорически. Архипов поуговаривал и плюнул: с алкашами бы он справился на раз-два, но потом бумажная волокита… И самое главное – Димка их любил. Таскал им еду, одежду, даже деньги, данные ему Архиповым на кино и на мороженое, которые они тут же пропивали, разумеется. За это он Димку ругал, но уважал. Настоящий оказался пацан, не шкура.
Аллочка, став женой Архипова, к Димке быстро охладела, а когда родились свои дети, и вовсе стала ревновать. Тогда Архипов устроил Димку в спортивный интернат – там и накормят, и времени свободного не оставят. Следил за учебой, брал к себе на выходные и каникулы. Особых успехов в гимнастике Димка не достиг, зато внял увещеваниям Архипова и стал учиться. Архипов учил убедительно – на своем примере. Не стеснялся и себя не жалел. И Дима понял. Окончил школу, институт: хоть и спортфак, а все же диплом. И умудрился стать незаменимым для Архипова помощником. Преданным – а это Архипов ценил дороже
