золота. Если алкашей мать с отцом не продал за вкусный кусок, то его, Архипова, не продаст тем более.
– Все, Александр Валерьевич, – обрадовал его Олег, когда Архипов уже чувствовал себя куском теста, которое месит сердитая повариха. – Я пока все снял, но лучше бы потом томографию сделали. И мы бы с вами поработали уже толком. А пока вам бы полежать часик-другой.
Архипов сполз со стола, с интересом прислушиваясь к себе. Не болело! Наградив по заслугам вспотевшего от трудов волшебника Олега, он послушно отправился «полежать». Сегодня день такой – можно. Он улегся на бескрайний диван в огромной гостиной, включил телевизор размером с экран в небольшом кинотеатре. На экране прыгали какие-то идиоты, вслушиваться и всматриваться не хотелось. Шевелиться тоже. Оставалось одно – лениво перебирать мысли, какие придут в голову. Для юбиляра, впрочем, самое то.
Вот интересно, почему у него все такое огромное? А он сам делается маленьким на фоне бескрайних пространств помещений, титанических размеров камина, массивной мебели? И если он приведет сюда Марину… если она согласится… а у нее маленький внук. Наверное, будет шумно. Здесь, в этом доме, никогда не было шумно. Его собственные дети приезжали ненадолго и не могли заполнить дом собой и своими вещами. А здесь ребенку можно хоть электромобиль купить – пусть ездит. От этой мысли Архипов вдруг так разволновался, что даже сердце закололо. Вот случись что – приступ, например, – так ведь ни до кого не докричишься! Стоп, осадил он себя. В день рождения думать о сердечных приступах не полагается. Думать надо о приятном.
Будто услышав его мысли, в гостиную вошел Дима. Архипов попросил принести морса, телефон, синюю папку из сейфа – и не мешать. Через минуту у него были телефон, папка, стакан с морсом, кувшин с морсом про запас и полная свобода действий.
Архипов набрал номер телефона и стал слушать гудки, отчего-то волнуясь, как школьник на первом свидании, аж самому смешно стало.
– Алло? Ой, Саша! Как хорошо, что ты позвонил! – в голосе Марины звучала такая искренняя радость, что он растрогался. К тому же уже сто лет никто не звал его просто Сашей. – Слушай, а можно я сегодня туда не пойду, а? Я так боюсь, трясусь просто. Ну, пожалуйста…
– Королеве бала трястись не полагается, – шутливой интонацией он постарался хоть как-то замаскировать свою неуместную и несвоевременную нежность. – Отказы не принимаются, приеду – отвезу силой. Я что звоню. Надень, пожалуйста, то серое платье, которое мне нравится.
– Серое? – удивилась Марина. – А я хотела поярче. Я и так бледная, а в сером и вовсе.
– Ты красивая, – уверенно сказал Архипов. – А чтоб тебе было спокойнее, в три к тебе заедет эта… как ее? Забыл, короче, она тебя накрасит так, что будешь как девочка с обложки. И волосы тебе уложит.
– Саша, ты что?! Нельзя так! У меня дома не прибрано! – перепугалась Марина.
Архипов едва удержался от смеха:
– Марина, ей нет никакого дела до твоей обстановки! Она парикмахерша! И ей уже заплачено! А платье серое – поняла? И не спорь, со мной спорить бесполезно, потому что я тиран и деспот.
– Ладно, не буду, – со смешком согласилась Марина. – Я не умею бороться с тиранами, потому что меня никто никогда не тиранил.
– А теперь все – попалась, – с удовольствием сообщил Архипов и услышал в ответ лишь мелодичный смех. – Целую и до вечера. Я позвоню, как к тебе поеду.
Он еще подержал в руках трубку, как будто в ней продолжали звучать ее дыхание и ее голос. Ее радость и ее смех были такими искренними, неподдельными, каких он давно не слышал. Ни от своей жены, ни от многочисленных подруг. Но теперь у него все будет настоящее – настоящая радость, настоящая преданность, настоящая любовь. Не покупное.
Потом, смеясь над собой, он позвонил Диме: вставать не хотелось, а орать через весь дом было глупо. Да и не докричишься. Дима материализовался мгновенно.
– Дима, я чего тут удумал. Ты мне как рассказывал: все гости собираются к шести, тусуются- знакомятся-выпивают. А минут через сорок пять приезжаю я – как жених, так?
– Вас что-то не устраивает? Я могу позвонить организаторам, еще не поздно, – предложил Дима.
– Нет, нормально. Пусть там золотой дождь на входе и все такое, смеха ради сойдет. Мне тоже неохота там час стоять и встречать каждого у входа, руку смозолить можно. Значит, там оркестр играет, и я вхожу. Могу себе представить. Ну ладно. Я вот о чем. Раз уж ты знаешь, что я приеду не один, то, во- первых, позвони, чтобы возле меня было два свободных места – для Марины и для тебя. А Аллу чтоб посадили со всем уважением, но не близко. Понял?
– Понял, Александр Валерьевич, позвоню.
– Погоди, еще не все. Марине будет неловко, она стесняется и все такое. Надо снизить пафос момента, ну, и чтоб расслабились все. Поэтому мы сделаем так…
На этот раз Дима не скрыл своего удивления. Ну, дает шеф! Вразнос пошел. Хотя… Кто его знает. Публика еще та. Может, как раз и оценят. Ему виднее.
В два приехал адвокат. Дима проводил его в кабинет, посмотрел вопросительно на Архипова, тот кивнул – можешь идти, я сам. Дима ушел, как показалось Архипову, с неохотой – ага, пробрало-таки любопытство! Ничего, потерпи, скоро все узнаешь. Скоро все всё узнают.
Архипов быстро и внимательно просмотрел подготовленные бумаги: все правильно, как договаривались. Задал необходимые вопросы. И уже приготовился попрощаться, но адвокат мялся, не вставал. Потом все же решился. Если деликатность идет вразрез с интересами клиента – то к черту деликатность.
– Александр Валерьевич, я сделал все, как вы говорили. Но обязан спросить. Скажите… отчего вы так уверены в том, что информации госпожи Денисовой можно доверять? Согласитесь, странно: к вам приходит женщина, говорит, что у вас с ней общий сын, которому уже тридцать лет, внук… Так бывает только в телесериалах. Я понимаю, вы одиноки и вам хочется верить… но вам было тогда девятнадцать лет. Как говорится, дела давно минувших дней. Вам не кажется, что имеет смысл сперва хотя бы сделать генетическую экспертизу? Если вы согласитесь, я все организую.
Архипов терпеливо слушал, отчасти даже наслаждаясь некоторым смущением мэтра и тем, как сейчас он разрушит все его построения, такие правильные и логичные – но не в этом случае. Он выдвинул ящик стола и молча протянул адвокату небольшой любительский снимок, на котором были изображены женщина, молодой мужчина и мальчик.
Адвокат взял, внимательно рассмотрел. И, вздохнув, молча вернул снимок Архипову.
– Вы бы нас все-таки познакомили, Александр Валерьевич. Все равно документы подписывать предстоит и все такое.
– Познакомлю, – пообещал Архипов. – Сегодня же и познакомлю. Вечером, в ресторане. Сын пока не хочет – обижается, а Марина будет. Вы же придете?
– Непременно, – заверил его адвокат и поднялся. – Ну что ж, тогда еще раз – с днем рождения вас. И, как говорится, желаю счастья.
«Да, это именно то, что мне нужно, – провожая его, подумал Архипов. – Счастье. Все остальное у меня уже есть».
Проводив адвоката, он попытался заняться бумагами, но через несколько минут понял бесполезность своих усилий – в голову не лезло ничего, кроме мыслей о предстоящем торжестве, будь оно неладно. О Марине. О том, как пройдет сегодняшний вечер. Как он поставит всех перед фактом. Возражения его не интересуют. И у него достаточно возможностей, чтобы предотвратить любой нежелательный поворот событий. Но если Марину кто-то попробует обидеть… нет, если кто-то посмеет хотя бы косо посмотреть в ее сторону – он немедленно пожалеет об этом!
Он вспомнил тот день, когда она пришла к нему впервые год назад. Это было как раз накануне выборов. И именно поэтому депутат Архипов лично вел прием населения, постепенно зверея от сумасшедших старух, полоумных правдоискателей и прочего больного на всю голову контингента
